Костёр 1972-10, страница 39

лых несколько минут, а потом купил еще кружку лимонада и угостил Альфреда. Они сели у дровяного сарая и болтали, пока Альфред не выпил свой лимонад.

— Ничего вкуснее я за всю свою жизнь не пробовал, — сказал он.

— Ты не видел Лину? — спросил Эмиль.

Тут Альфред показал пальцем, где Лина. Она сидела на траве, прислонившись к изгороди, а возле нее сидел торпарь из Кроки, тот самый, который огрел Эмиля кнутом. Сразу было видно, что Лина забыла наказ хозяйки, она кривлялась и гоготала, как всегда, когда бывала на людях. Видно было также, что торпарю нравилось ее кривлянье, и, увидев это, Эмиль повеселел.

— Знаешь, Альфред, женить бы нам Лину на торпа-ре, — сказал он радостно. — Тогда бы ты, может, и вовсе от нее избавился.

Дело в том, что Лина определила Альфреда себе в женихи и собиралась выйти за него замуж, хотя Альфред противился этому как мог. Альфред с Эмилем уже давно ломали себе голову, как им спасти Альфреда от Лины. А тут оба они воспряли духом.

Подумать только, заполучить этого торпаря из Кроки в женихи Лине! Никто не спорит, он стар, ему под пятьдесят, и он совсем лысый, но все же у него есть свой хуторок, хоть и арендованный, и Лине, наверно, придется по нраву.

— Мы уж позаботимся, чтоб никто не пришел и не помешал им, — сказал Эмиль.

Он знал, что Лине придется немало покривляться и поломаться, пока торпарь из Кроки совсем потеряет голову и в самом деле попадется на крючок.

Тем временем на задворках хлева начали продавать скот, и Альфред с Эмилем пошли туда поглазеть.

Папа Эмиля очень удачно выторговал свинью, которая вот-вот должна была опороситься. Но из-за коров начался спор. Один крестьянин из Бастефалля хотел заграбастать все семь коров, и папе Эмиля пришлось предложить восемьдесят крон за ту корову, которую он себе присмотрел. Он тихо постанывал, выкладывая этакую неслыханную сумму, после чего у него не осталось денег даже на кур. Крестьянин из Бастефалля выторговал и всех кур, и только одну не захотел взять.

— На что мне хромая курица,— сказал он. — Сверните ей шею, и делу конец.

У хохлатки, которую советовал укокошить крестьянин из Бастефалля, была сломана ножка, кость срослась неправильно, и злосчастная курица отчаянно хромала. На холме, где стоял хлев, рядом с Эмилем толкался один из хозяйских мальчишек, вот он и буркнул Эмилю:

— Ну и глупый же дед, не хочет брать Лотту-Хромоножку. А она несется лучше всех кур, ей-ей.

Тогда Эмиль громко крикнул:

— Двадцать пять эре за Лотту-Хромоножку!

Все рассмеялись. Разумеется, все, кроме папы Эмиля. Он подскочил к Эмилю и схватил его за шиворот.

— Ах ты неслух! Сколько еще глупостей ты собираешься натворить за один день? Погоди, насидишься у меня в столярке!

Но сказано — сделано. Эмиль предложил двадцать пять эре, и отступать было поздно. Лотта-Хромоножка стала его собственностью, нравилось это папе или нет.

— Во всяком случае, теперь у меня две собственные животинки, — сказал он Альфреду. — Один конь и одна курица.

— Да, верно, конь и хромая курица, — добродушно поддакнул Альфред.

Эмиль посадил Лотту-Хромоножку в ящик и поставил его у дровяного сарая среди прочих своих сокровищ. Там у него были: помпа, лопата, бархатная шкатулочка и стреноженный Лукас. Эмиль оглядел свое имущество и остался очень доволен.

Ну, а как там дело у Лины с торпарем из Кроки? Эмилю и Альфреду пришлось прогуляться взад-вперед, пока удалось выяснить обстановку, и они порадовались, что Лина их не подвела: торпарь из Кроки обнимал ее за талию, а Лина кривлялась и гоготала больше, чем обычно. Время от времени она поддавала локтем своему кавалеру, так что он отлетал прямо к изгороди.

— Это ему по вкусу, — сказал Эмиль. — Только бы она его не зашибла досмерти.

Эмиль и Альфред от души радовались тому, как вела себя Лина. Но кое-кому это не понравилось. И это был Бультен из Бу.

Он был самый отчаянный драчун и пропойца во всей Лённеберге, и если на аукционах случались свалки, то главным образом по вине Бультена, так как чаще всего затевал их он. Ты должен знать, что в те времена работник трудился, не разгибая спины, от зари до зари, не зная никаких развлечений весь год напролет. Поэтому такой вот аукцион был для него веселым развлечением, и больше всего ему хотелось подраться. Иначе он не Знал, как совладать с той неведомой темной

37