Костёр 1972-02, страница 41

лодых женщин сдвинутые на затылок кепи или красные косыночки. Командиры Красной Армии тогда щеголяли в шлемах-буденовках с огромной суконной звездой и в шинелях до земли.

Транспорта почти не было. Извозчики редки. Еще более редкие гремящие автомобили принадлежали советским учреждениям, а немногочисленные трамваи ходили столь переполненными, что горожане предпочитали передвигаться пешком.

И все же Москва двадцатого года, холодная и голодная, внушала неколебимую уверенность в будущем, поднималась к новой жизни, бурной и кипучей. Слышались речи ораторов. Спорила и кипятилась прибывавшая с затихших фронтов молодежь.

Вот в какую Москву мне снова удалось попасть. Как же она была непохожа на ту, в которой мне пришлось работать на подмостках в саду «Аквариум», неподалеку от цирка Никитиных...

В Москве меня ждало огорчение: в багажной конторе железной дороги я узнал, что груз мой еще не приходил. Предложили подождать и зайти еще.

Я зашел через день. Ответ тот же. Я стал наведываться ежедневно. Но никакого багажа в Москву так и не поступало или его не могли найти.

Словом, прошло время — и я понял, что мой реквизит безвозвратно пропал. Обстановка на железной дороге тогда была такой, что не приходилось рассчитывать на то, что багаж отыщут. Даже выплата страховки — счет деньгам тогда шел на миллионы — ничего не могла значить. На эти миллионы нельзя было приобрести и половины одного стола для работы.

Что же было делать?

Понурясь, я направился к тогдашнему руководителю московских цирков Фрицу Рудольфовичу Дарле. Это был примечательный человек. Австриец по национальности, военнопленный, оставшийся в России, он после войны решил посвятить себя созданию нового цирка в молодой республике.

Дарле, в прошлом эстрадный артист — жонглер, конечно, мог понять мое состояние.

Выслушав грустный рассказ, Фриц Рудольфович, однако, не стал меня успокаивать и выражать сожаления.

— Вот что, молодой человек, — неожиданно сказал он. — Вы ведь, наверно, когда-то работали акробатом?

В его догадке не было ничего удивительного. Почти каждый артист цирка, прежде чем остановиться на чем-то определенном, бывает и акробатом, и гимнастом, и наездником, и еще кем-нибудь... Ведь большин