Костёр 1972-05, страница 35

Шестое и последнее письмо Воровскому

Наши сборы подходили к концу. Иосиф принес билеты на поезд, через два дня мы должны были уезжать в Берлин. Мама все эти дни стирала, гладила и штопала, переворошив все наши вещи. Порядок в комнате был нарушен, все было перевернуто вверх дном. Мама сказала, что надо брать из вещей только самое необходимое, без чего первое время нельзя обойтись... Она так сказала, а сама запаковала целых два чемодана! А я что же? Я тоже должен иметь какой-нибудь свой чемодан с необходимыми вещами, без которых я никак не могу обойтись! Особенно первое время! И мама дала мне маленький чемодан. Я уложил туда альбом для рисования с несколькими цветными карандашами, китайского чертика «уйди-уйди» и еще кое-какую мелочь. А еще я взял с собой пионерский галстук, который мне подарили в Кремле. Без него я уж никак не мог обойтись.

Когда все упаковали, мы пошли к Зусману на третью примерку. Третья примерка — последняя. Тогда вы просто надеваете свою вещь и идете домой. Если портной хороший. А если плохой, то снова надо что-нибудь-переделывать. Но Зусман был хороший портной. Поэтому мой костюм был готов.

Когда я надел его с помощью Зусмана, он отошел в сторону и посмотрел на меня, склонив голову набок:

— Совсем другой человек! — сказал Зусман. — Вы только посмотрите!

— Да, — сказала мама, — прекрасно!

— Не ребенок, а кукла! — сказала Жарикова.

— Похож на буржуя! — сказал Вовка.

Мне стало неловко, и Зусман это почувствовал:

— Вы их не слушайте, молодой человек! — сказал он. — Вы только скажите — вам удобно?

— Удобно! — сказал я.

Мне было смешно, что он обращается ко мне на «вы»!

— Здесь не жмет? — спросил Зусман, защекотав меня под мышками.

— Ха-ха! Нет! — сказал я.

Мне действительно было очень удобно. Ни в какой одежде я еще не чувствовал себя так удобно!

— Взгляните в зеркало! — сказал Зусман, и я взглянул...

Там, в зеркале, стоял действительно кто-то совсем другой! Таким я себя еще никогда не видел!

— Вот что искусство делает с человеком! — сказал Зусман. — Оно его преображает!

— Да, — сказала мама, — я вам очень благодарна.

— Кто такие портные, Вова? — вызывающе спросил Зусман. — Скажи-ка товарищам!

— Портные — первые художники на Земле! — с улыбкой сказал Вовка.

— Совершенно верно! — кивнул Зусман. — Я бы мог говорить на эту тему без конца! Но вы, наверное, спешите...

— Да, нам надо еще зайти в магазин, — сказала мама, вставая. — Все это очень интересно! Я вам бесконечно благодарна, Липа Борисович.

Мы со всеми попрощались и отправились с мамой в магазин, купить на дорогу продукты. И еще я должен был попрощаться с Воровским. У мамы в сумке лежало письмо — мое прощальное письмо Воровскому. Вот оно:

«Дорогой товарищ Воровский! Наконец-то я уезжаю в Берлин! Я там тоже буду делать Революцию, как ты! И как Гизин папа! Я его там встречу и передам ему привет от тебя и от Гизи. И привезу его к нам. А ты здесь не волнуйся за нас. Мы там будем вести себя как настоящие большевики. Я все время буду начеку, чтобы нам не выстрелили в спину. Ну, до свидания! Когда я вернусь, я тебе все расскажу. С коммунистическим приветом! Юра».

Окончание следует

Посмотрите на фотографии! Это ребята из харьковского детского дома № 2. Летом, и осенью, и зимой трудились ребята. А главное дело у них нынешней весной — десант «Клумба».

Читайте ri'a стр. 46—47 репортаж А. Пирожкова «Один километр дороги».

Бежит через Харьков дорога. В одну сторону по ней пойдешь — придешь в Ростов, в Москву. В другую — попадешь в Крым. Вот какая она длинная, эта дорога! Один километр дороги необычный. Пионерский километр.