Костёр 1972-07, страница 12

мимо шагал за мной, гордый тем, что я выбрал в спутники именно его.

Время от времени мы останавливались и прислушивались. Лес был наполнен тишиной, а вернее, той относительной уравновешенностью всех звуков, которую мы принимаем за тишину. Ни один звук не выделялся, словно все они заключили между собой тайный сговор об этом равновесии и поклялись не нарушать его до утра.

Не то было на бетонке. Здесь и ночью не смолкал шум машин, которые стремительно и свирепо проносились мимо нас. Они рычали на подъеме в гору, как дикие лесные звери. Мы ждали, когда машины затихнут, складывали руки рупором и кричали во тьму нового леса, который открывался за бетонкой и силуэт которого чернел грозной неровной пилой на фоне звездного неба:

— Таль-ка!.. Та-алька!..

Потом мы напряженно ждали, когда навстречу затихающему эху отзовется — пусть едва слышно, но отзовется — человеческий голос. Голоса не было.

На обратном пути села батарейка в фонарике. Я шел впереди и то и дело предупреждал Леню: «Осторожно, камень!.. Осторожно, ручей!..»

Когда мы, наконец, вышли на открытое пространство и невдалеке мелькнул костер турбазы — на небо выкатилась неровная, в оспинах, луна.

...Костер высвечивал силуэты стоящих, сидящих людей. Их было много там — может быть, двадцать, тридцать... Уж не вернулся ли Талька, пока мы ходили? Может быть, он пришел другой дорогой, которой я не знаю?..

Прибавив шагу, мы почти подбежали к костру, и когда навстречу нам бросилась Маша— по стремительности ее движения, по тому, как она взглянула — мимо нас, вслед нам, ища третьего — я сразу понял: Тальки у костра нет.

Я огляделся — здесь был почти весь шестой отряд. А от берега к костру подходили все новые ребята.

— Слушайте! Это фантастично! Я в себя прийти не могу! Будят, велят одеваться, ведут куда-то, плывем — и вот — здесь! Фантастично! Слушайте, надо идти, искать его...

Я сразу понял, что этот юноша в тренировочных брюках, в светлой ковбойке, черноволосый, круглолицый, с его вкусным, искренним «фантас-тично!» — что это и есть Рудик.

— Что вы предлагаете, Рудик?

Он даже не удивился, что незнакомый человек назвал его по имени. Это было для него, видимо, так же естественно, как и то, что он подошел ко мне и заговорил о деле без всяких особых предисловий.

— Я послал за факелами. Сейчас привезут. • Мы сами их делали, к завтрашнему празднику. Факелы что надо, вот увидите...

— А дальше?

— Пойдем с факелами до Мичурина. Я дорогу знаю.

— Но есть вторая дорога. ,

— Так по ней же пойдете вы! Вы ведь пойдете? Я так сразу и подумал: я по лесу, вы по бетонке. В Мичурине встретимся. Возьмем десяток мальчишек, самых крепких...

Я слышал, как он спускался на берег, переговариваясь с невидимыми мне ребятами, потом вынырнул из темноты с охапкой факелов, опустил их на траву и побежал за новой охапкой, бросив мне на ходу:

— Объясните, пожалуйста, Тане, что она неправа!..

...Таня стояла передо мною в нейлоновом платочке и куртке с „молнией". Куртка была велика ей (наверно, Рудикова), рукава болтались, как у Пьеро, когда она объясняла мне, о чем у них спор, и слабо жестикулировала. Лицо у Тани было маленькое, ладное и удивительно робкое. Полная противоположность Рудику. Я легко представил себе Таню школьницей, в классе, как сидит она за первой партой, смотрит учителю в рот и вздрагивает, стоит ему повысить голос...

— Что значит «неправа»! — сказала она вслед Рудику. — Всегда так — обвинил и помчался!.. Я ничего не понимаю. — обратилась она ко мне, — привезли куда-то ночью, весь отряд на ногах, какой-то костер, какой-то мальчик... Я чувствую, это Рудик все придумал, а мне не сказал... Вечно эти неумные шуточки... Теперь, говорят, этот мальчик куда-то пропал, уехал — не приехал... Но мы-то тут при чем, подумайте! Ведь у нас завтра операция «Зеленый друг»! Целую неделю готовились, возились с этими факелами, рук не отмыть от смолы... — она протянула мне свои маленькие ладони, выпростав их из длинных рукавов куртки... — В конце концов, в лагере есть телефон, можно позвонить в милицию... А эта партизанщина... Никто не выспится, в восемь начало, нам нести факелы и макеты деревьев... И ушли без разрешения, начальник лагеря ничего не знает, разве так можно?.. Анархия!..

Я не успел ей ничего ответить, потому что услышал треск факелов и пряный запах еловой смолы. Поляна озарилась ярким и тревожным пламенем, тени заметались по туго натянутым палаткам. Рудик, высоко держа факел в сильной руке, отбирал ребят, делил их на две группы, строил, считал, а факелы трещали и с них сыпались пахучие искры...

10