Костёр 1972-07, страница 9

— А знаете чего, — рассказывала девочка, — знаете чего... Я пальто свернула, под одеяло сунула — вдруг дверь открывается!.. Я — раз под кровать — и не дышу... А это Таня идет. С фонариком. Идет и в пол светит. Думаю, уви-идит сейчас!..

— А Рудик никогда ночью по спальням не ходит, — перебил ее толстым голосом один из мальчишек, — мы с Ленькой в окно—и драла.

— А знаете чего, уха будет? — спросила девочка.

— Больно много хочешь, — оказал Талька.

—* А мне говорили, уха... — голос у девочки

был удивленный такой и все время на дрожащей взволнованной ноте — она, как видно, все еще переживала и не могла до конца осознать свой ночной побег из лагеря.

— Сегодня клева не было, — сказал Талька, — картошку допеку — будем есть...

— Жалко ка-ак, — протянула девочка, — так хотелось ухи с костра. В жизни никогда не ела с костра!

— Уха как уха, — с видом знатока сказал толстоголосый, — мы с Ленькой ели,—он кивнул на соседа. Тот молчал и все глядел в огонь.

Я присмотрелся к молчаливому. Этот остролицый, с ровной челочкой мальчик, казалось, не прислушивался к тому, о чем говорили ребята, и был весь во власти ошя, завороженный им. И наверно, — я сам не раз испытывал это, — он ни о чем и не думал сейчйс... Наверно, и в лагере — среди музыки, разноголосицы, песен, смеха, среди всей этой бурной жизни, он вдруг задумывается, не слышит ничего, не чувствует, как эта жизнь бьется о него, хочет проникнуть в него... И не замечает, как показывают на него пальцем, как пытаются вернуть его из этого странного, на взгляд окружающих, состояния, и не сердится, когда над ним хохочут, но смущается и молчит, когда его просят объяснить, что с ним...

Я захотел пить, встал и вышел из палатки. В тот же миг Талькиных гостей как ветром сдуло. Они растворились в темноте и только похрустывало в кустах неподалеку.

— Эй! Вылезайте, это свой! — окликнул их Талька. — Ленька, Санька, Маша! Давай сюда!

Я зачерпнул ковшиком из ведра густой воды с зеленоватым ломтиком луны на поверхности и, запрокинув голову, пил, с наслаждением ощущая, как ночная спокойная вода освежает меня. Потом подсел к костру. Ребята уже вернулись. Они были смущены, здоровались неловко и сдержанно.

— Печеной хотите? — предложил мне Таль-I л Глз-1 ого блестел"., ' т - ' иая улыбка мелькнул-: v.- лице. Я отрицательно покачал головой. Посидел ещб немного — вижу, разго

вор у них не клеится, даже картошка не идет... Решил не портить удовольствия — ушел в палатку. Сначала они разговаривали тихо — я ни слова не мог разобрать. Потом, решив, что я уснул — заговорили громче.

— Здо-орово как! — пропела Маша. — Я совсем спать не хочу, вот ни-сколечко!

— А если заснешь — когда разбудить? — спрорил Талька.

— Спорим — не засну?

— Э-э, глядите! — загудел Санька. — Спутник летит!

— Где? Где?..

— Да вот он! Видишь, толчками такими движется!..

— Это метеоспутник, — сказал Талька, — я их каждую ночь вижу.

Так, очевидно, лесной охотник в древние времена говаривал: *Я этих бизонов и оленей каждый день вижу...>.

— Счастли -ит',!.;'. -снов --а Маша.

— А ты несчастш- —сказа. 'алЬиа с »ро-нией. — У коего - ••• г - • сто