Костёр 1972-10, страница 22

много, ни мала, — одиннадцать с лишним километров в секунду! Это Космическая Скорость, то есть скорость, с которой можно выйти в Космос, преодолеть Силу Земного Притяжения.

Прошло много лет, пока была построена ракета, которая смогла развить такую скорость.

И теперь наши корабли летят к Луне, к Венере и к Марсу, потому что человек смог преодолеть могучую силу Поля.

ПОЛЕТ СТРЕЛЫ

Все меняется, говорили мы. Но это — присказка, а сказка впереди. Все дело в том, что Мир не просто меняется, а развивается. Как при восхождении на гору: начало — подъем — вершина — спуск — конец.

Или как полет стрелы: дзынь! звякнула тетива, белое оперение сверкнуло на солнце, темная черточка словно замерла на мгновение, достигнув высоты, и ринулась вниз; и вот уже торчит из травы белый хвост твоей стрелы, ушедшей глубоко в землю. Полет окончен. Конец.

Так и с каждым явлением, с каждой вещью в Мире — все имеет свое начало и свой конец.

Все, кроме Материи, Времени и Пространства. И Развития.

Когда-то, много миллионов лет назад, от могучего сотрясения содрогнулась Земля. Где-то в глубочайших недрах

20

планеты нарушилось равновесие сил — огромные массы кипящей лавы и многокилометровых холодных толщ столкнулись, сдвинулись в страшном напряжении, и по лицу Земли легла гигантская складка, протянувшись с севера на юг грядой высоких гор. Когда все утихло, в небе возвышались недоступные вершины; провалы, ущелья и теснины перерезали горный хребет, и каждая скала казалась незыблемой навеки.

Прошли миллионы лет, и появились на Земле люди, и, научившись давать названия рекам, озерам и горам, они назвали эти горы — Урал.

Но к тому времени, когда люди дали имя горной цепи, уже не было неприступных вершин и головокружительных ущелий. Была цепь не очень высоких гор, поросших лесом. Время и ветер за миллионы лет сгладили буйные нагромождения, песчинками развеяли по земле неприступные скалы.

А вот еще один полет стрелы.

Пригрело солнце, сделался тяжелым и мокрым голубой снег, потекли ручьи, и сад стал медленно просыпаться от зимней спячки. С каждым теплым днем в черном неподвижном дереве все оживленнее идет невидимая глазу жизнь. От корней к ветвям по стволу, по многочисленным древесным артериям движутся соки, питая бурную деятельность проснувшихся клеток. Дерево неподвижно, только на самых маленьких ветках набухают черные тугие почки.

Пришел день — и лопнула почка, приоткрыв созревший в ее недрах бутон.

Пришел день — и теплым майским утром распустился нежный цветок.

Проходят дни — и ветер унес, сорвал белоснежные лепестки, но под ними уже завязался маленький клубочек плода.

Проходят жаркие летние недели — и наливается соками плод, он становится белым и тяжелым, на его тонкой кожице — солнечный румянец. Прогнулась ветка под тяжестью плодов, и порыва ветра достаточно, чтобы плод — тяжелое, налитое яблоко — с глухим стуком упал в траву.

Еще один путь от зарождения до завершения. Жизнь продолжается: из семечка может вырасти новое дерево. Но данный круг — от почки до яблока — завершен.

...По бескрайним степям, у предгорий и болот, по долинам рек и опушкам бесконечных лесов бродят орды—почти стада — первобытных людей. Они очень немного знают и умеют, их всего горсточка, несколько десятков или сотен. Суровой природе — дождливой осени или холодной зиме, диким зверям и ужасам мрачного леса, постоянной нехватке пищи — они могут противопоставить только свое мужество, находчивость, ловкость, терпение, умение приспособиться, чтобы дать жизнь новым поколениям. Они разыскивают съедобные коренья, орехи и личинок насекомых, ловят полевых мышей, съедая их вместе со шкурой.