Костёр 1972-10, страница 4

\

на выставку, кому — на стадион, и все это в разных концах Москвы, а Москва большая.

Тогда, очень кстати, и появились на столичных улицах юркие машинки, не то автобусы, не то такси, похожие на толстеньких крутолобых бычков.

Они везде проникали и всюду успевали. Отлично помогали разбить общую праздничную реку на ручейки и опять собрать их воедино.

Фестиваль кончился, а бычки остались. Они быстро усвоили, где им теперь «пастись». Оказалось, что микрофургон нужен решительно всем.

Нужен врачам. Нужен милиционерам. Мебельщикам. Кондитерам. Портным. И нам, путешественникам.

Наш РАФ бежал охотно и резво. Чем дальше мы отъезжали от дома, тем веселее он становился. Наверно, потому, что магистраль вела на его родину, туда, где он явился на свет.

Назавтра мы приехали в Ригу.

Мы решили: не будем спрашивать, где Рижская автомобильная фабрика. Наверняка заметим сами еще издали: фабрика — это же трубы, это огромные, в два квартала длиной, корпуса, проходная с круглыми часами, — да что проходная, — две, три, пять проходных!

Однако ничего такого нам в нужном районе не попадалось. Никаких признаков. Вон универмаг, вон почтамт, вон у решетчатых ворот стайка автомобилей — то ли станция технического обслуживания, то ли бензоколонка; кстати, и нам пора заправиться.

Притормозили — и выяснилось, что здесь наш финиш.

Без труб. Без бетонно-стек-лянных корпусов. С непарадной вывеской у входа.

Спустя полчаса директор фабрики Илья Иванович По-знякс рассказывал:

— Приезжает народ, видит — машины выходят. «А где вы, — спрашивает, — их делаете?!»

Здесь размещался в свое время, не такое уж дальнее, цех авторемонтного завода. Скромный, почти что заштатный цех. Делали в нем понемножку кузова автобусов-«па-зиков».

Но однажды работникам этого цеха пришла в голову некая мысль.

Когда рождается серьезная мысль, это уже само по себе восхитительно. Но не нужно считать, что этим все и кончается. Мысль еще нужно превратить в дело. И тут пути разные. Можно, к примеру, обивать пороги начальства: «Постройте мне авиационный за-

жиров,—и просил разрешения на эксперимент.

Министр разрешил.

В цеху не было ни сварочного аппарата, ни мало-мальски мощного пресса. Детали округлой формы выколачивали вручную. Вместо трех запланированных месяцев провозились шесть: каждый узел доставался многими потами.

Получился красавец «Фестиваль», но сейчас он уже кажется уродцем — столько новых, усовершенствованных моделей РАФов выпущено с тех пор.

Сейчас из ворот фабрики выезжает («Где вы их делаете?!») три тысячи восемьсот ав-

вод, я придумал новую систему самолета». А можно, не дожидаясь завода, своими руками, в сарайчике, из бросовых материалов смастерить пробный экземпляр, и он полетит, и заявит о себе как следует, и любому тогда станет ясно: завод действительно нужен.

Этим путем и пошли рижские конструкторы.

Руководил ими талантливый инженер и известный в прошлом автогонщик Лаймон Рихардович Клеге.

Он написал министру, что намерен построить машину, каких в Союзе до того не выпускали, — скрестить легковушку с автобусом, специально для небольших групп пасса

томобилей в год. Из тех самых ворот, которые и заметить с улицы трудно.

— Мы — маленький коллек тив, — сказал директор По-знякс, — но мы — это, как его, — все в тельняшках.

Эдуард Пилацис, один из многих РАФовцев, — он водил нас по фабрике, — определенно в тельняшке.

В свободное от работы время он еще успевает играть в футбольной команде и в музыкальном ансамбле.

По вечерам, если не идет на репетицию, Пилацис считает на логарифмической линейке и чертит. Он придумывает свой собственный автомобиль.

Здесь вообще любят приду