Костёр 1976-02, страница 22

Он взъерошил выгоревшие добела волосы мальчишки в матросской тельняшке точно таким жестом, как ерошил голову Вите. И нехорошая ревность вошла в ее душу.

Витя холодно оглядела мальчишку с ног до головы и процедила:

— Надеюсь, он умеет работать с маской и ластами? Надеюсь, спасать его не придется?

Мальчишка задохнулся от возмущения, собрался что-то ответить, но сдержался, только покраснел и катанул на скулах крутыми желваками. Папа и Станислав Сергеич, глядя на них, снова принялись хохотать, хотя ничего смешного ни Витя, ни Андрей во всем этом не наблюдали.

Втиснулись в экспедиционный ГАЗ-67 с откинутой брезентовой крышей, причем Вите пришлось сесть рядом с Андреем.

Папа бегло, скороговоркой рассказал, как рыбоколхоз, начав углублять землечерпалкой ковш гавани, случайно обнаружил обломки древних амфор, потом монеты и мраморную руку дивной красоты. Как заинтересовался всем этим председатель — парень молодой и любознательный, написал в Академию наук и какие интересные находки сделала его, папина, группа. Но все это семечки, они надеются найти кое-что позначительнее, потому что по всем признакам в том месте, где они работают, затонул древнегреческий корабль, и затонул, очевидно, из-за жадности купца, загрузившего свой корабль сверх всякой меры. Уже найдены медные гвозди обшивки, якорь. Но самое главное — найти части, а может быть, если повезет (тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо), и всю античную скульптуру.

Все это было очень интересно, и Витя слушала во все уши, но потом папа и Станислав Сергеич стали вспоминать свое детство и началось:

— А помнишь?.. А помнишь?..

Перебивая друг друга, они вспоминали каких-то неведомых Володек, Осек, Генок, какой-то знаменитый поповский сад, голубей и фальшивого немого — и тут уж ничего нельзя было понять.

Достаточно попетляв, машина зашелестела по улочкам старого города.

— В этом доме я прожил два года, и было мне столько же лет, сколько тебе, — задумчиво сказал папа. — А соседом был мой лучший друг — Стае, вот этот Стае, то бишь Станислав Сергеич, — продолжал папа, — и мы с ним совершали множество великих подвигов, за что частенько бывали биты.

Капитан притиснул к себе Андрюху.

— Где наши? — спросил он.

— Кто где, — степенно ответил тот, — дед с бабулей в вечерней смене, мама в гостинице, на дежурстве. _ч

Папа рассмеялся.

— Слышишь, Стае, как говорит этот туземец «где, гостиница»? Его бы не дразнили, как нас, этой проклятой буквой «г».

Андрей выговаривал букву «г» мягко, по-южному.

Взрослые еще о чем-то толковали о своем, а Андрюха угрюмо молчал. Смертельное оскорбление походя нанесла ему эта конопатая ленинградская штучка. Ему, приморскому человеку, Андрюхе, бесстрашно заплывавшему до таких пределов, что и берега-то с густыми лежбищами курортников не было видно.

В этот первый день все вместе поехали на песчаную отмель, где в брезентовых палатках расположилась экспедиция подводных археологов.

Витин папа жил в рыбачьей избушке — глинобитной мазанке с толстой земляной крышей, отчего в доме в самую свирепую жару было прохладно. В избушке находился штаб. На стеллажах тщательно рассортированные, пронумерованные лежали находки, в пристройке стоял компрессор для зарядки баллонов аквалангов, а сами акваланги, ласты и маски аккуратно были развешены на деревянных колышках-вешалках. Гидрокостюмы сушились на распялках.

Коса, состоящая из мельчайшего белоснежного кварцевого песка, глубоко вдавалась в море, изгибаясь наподобие турецкого ятагана. Чуть поодаль виднелись строения рыбоколхо-за, в бухте покачивались на якорях сейнеры и дубки. Среди них плот археологической экспедиции, собранный из порожних бочек из-под солярки, покрытых досками, выглядел неуклюжим и громоздким.

Рабочий день экспедиции давно кончился, все разбрелись кто куда, было безлюдно. Папа и Станислав Сергеич, не переставая спрашивать друг у друга «А помниишь?», побрели куда-то вдоль самой воды. Было очевидно, что им очень хочется поговорить наедине. Витя и Андрюха остались вдвоем. Андрюха топтался на одном месте и все отворачивался, наблюдал за Витей украдкой.

— Чего это у тебя глаза бегают, как два мышонка? — неожиданно спросила она. — Мой папа говорит, что только люди с нечистой совестью не могут глядеть другим людям в глаза.

— Что-что?! — оторопел Андрюха. — Ну, знаешь! Не будь ты девчонкой, вот ткнул бы я тебя головой в песок, чтоб язык прищемила!

— А ты попробуй, — весело предложила Витя.

— Так девчонка же, слабый пол, — растерялся Андрюха.

— Давай, давай, — подзадоривала Витя,— только ты меня не бойся, жив останешься. А то, я гляжу, здорово ты меня боишься...

— Я-а-а?!

— Ага. Ты. Я обычно таких, как ты, в узелок завязываю.

— Ну, давай, — улыбнулся Андрюха и пошел на Витю.

Он осторожно взял ее за предплечья, не сильно толкнул, но сопротивления не почувствовал. Витя вдруг резко подалась назад, дернула Андрюху на себя. Она упала на спину,

20