Костёр 1976-10, страница 52

убежала. Четанзапа еще слышал, как она позвала свою подружку — Ящерку, чтобы сообщить ей новость. Воин был необыкновенно рад и благодарен вождю за то, что тот доставил мальчиков в надежное место. Но говорить благодарственные слова за такие вещи было не принято.

Четанзапа молча смотрел, как Токей Ито обтирался, накинув на себя кожаное одеяло. Уинона приготовила в миске мясо. Если Черный Сокол не ошибся, это был кусок медвежьей лапы. В зимнее время она не успела испортиться, сейчас же от нее шел легкий душок.

Токей Ито не выразил неудовольствия, принявшись за еду. Пустую миску у него взяла Си-топанаки. Четанзапа смотрел на девушку из племени черноногих. Каждое движение этой дочери вождя, когда она выполняла даже такое обычное дело, было исполнено гордости и искренней преданности. Видит ли это и Токей Ито?

Вождь снова поднялся. Он взялся было за ружье, но ему сказали, что Шунктокеча израсходовал последние патроны. Не говоря ни слова, он взял лук со стрелами и направился с Четанзапой вверх по склону, чтобы оценить обстановку.

В удрученном молчании прошел наступивший день. Мутная вода, голубое небо, зеленеющие луга... Паслись мустанги... Женщины словно окаменели, они ждали. Когда наступил вечер, Уинона подошла к Грозовой Тучке, дала ей сверточек с мясом и попросила с наступлением темноты отправиться вверх по течению к обрыву, отнести мясо Хитрому Бобру.

Дождавшись заката, Грозовая Тучка побежала к -убежищу своего дяди.

Бобер с делаваром углубили свою ямку, превратив ее в настоящую нору. Бобер сидел в ней один: делавар отправился куда-то на разведку.

Он приветливо встретил девочку, втащил ее к себе в яму.

— Что ты принесла мне? Кусок старой лошади?

В этой шутке девочка почувствовала грусть и поняла, что дяде сейчас совсем не до еды. Бобер развернул сверток, понюхал мясо, снова завернул его, сунул в уголок и присыпал землей.

— До прихода Шунктокечи, — пояснил он.

Грозовая Тучка могла бы теперь, собственно, и уйти, но ей хотелось побыть еще с дядей, услышать от него еще хоть слово.

— Ну, что скажешь? — спросил Бобер, продолжая вести наблюдение сквозь бойницу, проделанную им в земле.

— Я знаю, что уайтчичуны* больше не стре-

* Белые мошенники.

ляют, и что Гром Гор был у них и вел с ними переговоры, и что Токей Ито...

— Оружие будет молчать до завтрашнего вечера, — сказал Бобер, не отрываясь от бойницы. — Если мы к этому времени не выдадим Токей Ито Рэду Фоксу, уайтчичуны снова начнут стрелять.

— Но вы же не предадите вождя! — решительно, чуть ли не приказывая, сказала девочка.

— Нет, мы не оставим его, — ив голосе Бобра прозвучало что-то такое, что немного успокоило девочку.

— Дай же мне посмотреть, — попросила она.

Дядя пропустил ее вперед. Ему пришлось совсем согнуться, а Грозовая Тучка поднялась на цыпочки и стала наблюдать. На юге она разглядела пасущихся коней: всадники, видимо, лежали в траве.

— Но ведь их так много, — заметила девочка. — И они все время были так близко от нас?

Лошади, освещенные луной, казались девочке очень близко, хотя на самом деле они были еле различимыми точками.

— Нет, они не были так близко. Но во время перемирия эти койоты осмелели и заметно придвинулись.

— Да, — произнесла Грозовая Тучка,—нам остается одно — бороться. И если мы не сможем победить, лучше умереть. Я девочка, но уверяю тебя, что и я не боюсь: медвежьи мальчики уже на той стороне.

— Это хорошо.

Грозовая Тучка выкарабкалась из ямки и побежала в лагерь.

Миновала и эта ночь. Проснувшись, Грозовая Тучка подумала, что начался последний день перемирия.

Наступил полдень. Лошади перестали пастись. В это время в лагере появился Бобер. Казалось, он хромал теперь сильнее, чем раньше. Он направился к мустангам. Гнедой, на котором он обычно ездил, поднялся на дыбы, увидев хозяина. Бобер прижался к коню и потрепал его черную гриву. Он ждал.

И, хотя как будто ничего и не случилось, неуловимая тревога распространилась по лагерю. Жрец Хавандшита замолк и, не отрываясь, смотрел на вершину, где в траве прятались воины дозора. Там вдруг показался Четанзапа, а сбоку, из долины — Шунктокеча. Он не спешил. И в выражении лица его и в осанке была какая-то растерянность, не позволявшая задавать ему вопросов.

И, кажется, задрожал, словно в лихорадке, сам воздух, когда, наконец, показались Токей Ито и Гром Гор. Их обнаженные грудь и спина были выкрашены красной краской — цветом крови.

49