Костёр 1980-03, страница 44

Сил наверняка уже и в самом деле больше нет: Лена направляется к началу дорожки и, кажется, еле ноги волочит. Но вот едва заметный мягкий «мухинский» толчок, гордо вскинута голова и не разбег — полет!

— Курбет и двойное сальто! Молодец! Молодец, Лена! Еще чуть-чуточку... Немножко туговато получилось. Повторяем. Собралась!..

Так идет ее тренировка. Ведь на соревнованиях мало выполнить труднейшую комбинацию чисто, нужно добиться впечатления легкости, непринужденности исполнения.

Теперь потанцуем! — приступает к своей части тренировки хореограф Лены Мухиной Наталья Михайловна.

Хореография. Без'нее современная женская гимнастика

немыслима. Вольные упражнения гимнастки — это композиция, в которой тесно переплелись элементы акробатики и танца. И чем меньше видны швы на стыках, чем выше класс спортсменки, тем ярче создаваемый ею эстетический образ. А потому:

— Стоп, стоп! Снова... Лена, отсюда, пожалуйста: шпагат, прыжок и... И больше развернись— плясать, так от души! Это же русская «Коробочка»!

Упражнения на бревне не сопровождаются музыкой. Но то, что показывают на этом снаряде лучшие спортсменки, тоже напоминает танец. Математически точные линии, четкость движений, грациозная поза... Начинает казаться, что музыка есть, просто неуловима слухом.

Чтобы не сбиться с ритма, не выйти из образа, Лена, исполняя упражнения на бревне, мысленно поет. Ей свойственны широта и легкость движений, но если не проникнуться самим духом музыки, они не обретут одухотворенности.

— После душа не уходи,

говорит тренер, — поедем слушать музыку.

Слушает она молча, сосредоточенно, словно вбирает в себя звуки.

Умение сосредоточиться — одно из главных достоинств ее характера. Среди главных тренер и наставник Михаил Яковлевич называет еще надежность и обостренное чувство ответственности — отличные дополнения к способностям.

— А недостатки есть? Такие, что мешают ей достигнуть еще большего?

— В Донецке на чемпионате страны после ряда очень удачных выступлений Лена сорвалась с бревна. И все бы ничего: с каждой может такое случиться. Но я заметил у нее какое-то оцепенение... недолгое, но его хватило, чтобы опустились руки и иссякла воля к борьбе. И Лена упала снова. Покачнувшись, даже не пыталась

0

восстановить равновесие. Ни о чем не думала, просто тонула в ощущении безнадежности и глухого равнодушия ко всему на свете.

— Возможно, она переволновалась, перенапряглась в ожидании выступления. Но неужто в Страсбурге она волновалась меньше, чем на своих «домашних» соревнованиях?!

Оказывается, там она совсем не волновалась: подготовлена была хорошо, к тому же— уверенность, что на нее «ставку» не делают, на других надеются. Выступала от души, безоглядно. Показывала все, на что способна. И стала лидером. А на лидера все смотрят, ждут от него только побед. И вот на последовавшей затем Спартакиаде ее опять подстерегло это противное, обезоруживающее чувство оцепенения, а за ним — неудача.

Что же это?

Ведь она умела победить страх и навсегда с ним покончить. Умела преодолеть усталость и работать, когда, казалось, уже не было для этого сил. Умела, наконец, совладать с болью и блестяще завершить выступление, когда никто уже на это не надеялся — видели, что повреждена нога.

Это ли не сила воли, это ли не характер? А вот перед ответственностью лидера растерялась. Так где же он, характер?

— Значит, не хватает характера, — грустно говорит Лена. И так же тихо, но убежденно, как о принятой к действию программе: — Значит, надо укреплять.

Сразу после Спартакиады советские гимнасты отправились в Аргентину, в страну,,, где, пожалуй, из всех видов спорта болельщики интересовались только футболом. На показательных выступлениях в Буэнос-Айресе Лена, как ни в чем не бывало, крутила свои петли, обрушивала на зрителей «лунные сальто», заражала радостью, увлекая всех неистовым русским танцем. И зал взрывался аплодисментами.

— Лена, все это так трудно. И радость, она, верно, тоже только для зрителей?

— Что вы! Когда получается, это такое счастье! А трудно, — так это, я считаю, нормально.