Костёр 1983-10, страница 21

Лукаво — потому что через пятнадцать минут, едва ребята уйдут на работу, будут Кэтинэ и сковородку носить — надо же ее вымыть; и ведро с водой будут таскать, и мешки с картошкой! Но только кто-то вернулся с работы — и сразу:

Будь добр, Реваз, помоги мне ведро поднести!

С удовольствием, Кэтинэ, с удовольствием! Кэтинэ посвящают меня в свой заговор:

Что вы! Реваз, знаете, как расстроился бы, если б с ведром нас увидел?! В грузинском доме, а тем более здесь, в отряде, — разве может женщина сама носить тяжести?!

Как посвященному, мне раскрывают и другие секреты — например, почему в комсомольском доме если и заводится грязь, то исключительно волшебная — сама исчезает. Так что санитарная комиссия, которая состоит из этих самых двух Кэтинэ, каждый день только удивляется:

Смотрите-ка, ребята! Кажется, даже чище стало, чем вчера! Сегодня вам опять можно не убирать!

Догадался, читатель, почему вдруг такое? Ребята ведь сколько работают! Дождь терпимый, не проливной, бетон еще есть — и работают! Да разве после такого дня можно их заставлять еще и полы мыть? Убираем каждый день незаметно, а потом и поудивляться можно!

А чуть позже, перед отъездом, я слышу от комиссара:

...И комнаты они убирают, и завтраки-ужи-ны готовят, и в библиотеку, и в магазины ходят, и за водой, и на почту... Да еще малыши на них: Ира Ташидзе, наша вторая сварщица, с тремя дошколятами прикатила. Да еще делают вид, что им все нипочем, что они вовсе ничего не делают — чтобы мы не переживали за них...

И — отдельно о богатыре в пионерском галстуке рассказывает:

Наш самый главный богатырь! Самый великий! Нет, это даже без шуток: молодец Кэтинэ! По-настоящему нам помогает: без нее—гораз-до-гораздо труднее было бы. Через два года, когда ей четырнадцать исполнится, всем отрядом дадим ей рекомендацию в комсомол!..

Я уезжаю из отряда на автобусе, который Кэтинэ в школу увозит. Последние рукопожатия, последние вопросы.

Амиран, ваш отряд — первый на Вологод-чине?

— Первый был отряд имени XVIII съезда: многие до сих пор в Вологде живут, к нам в гости приходят. Они — опытные, свое задание выполнили, с ними советуемся...

Да, существует комсомольская эстафета: был отряд имени XVIII съезда, а сейчас работает имени XIX. Потом поедет отряд имени XX съезда ВЛКСМ — туда, куда будет нужно комсомолу, туда, где труднее. Хочешь в отряд? Хочешь в богатыри записаться? Что ж, готовься...

РАКЕТА

РАССКАЗ

Евгений ТУИНОВ

Рисунки Л. Борисенко

С. НИЗОВСКИИ

У него была такая фамилия, что сделать из нее прозвище ничего не стоило — «Швед». Но все в нашем дворе звали его по фамилии — Шведов. Прозвище к нему как-то не пристало. Даже родители, когда выходили на балкон, чтобы загнать его к обеду или ужину, кричали:

— Шведов, домой! Шве-е-едо-о-ов!..

Шведовы жили на четвертом этаже в нашем доме. У них была большая квартира, окна которой смотрели на Четвертую Курскую и во двор. В передней вдоль одной стены тянулись застекленные книжные полки, вдоль другой — вешалки для одежды и обувной ящик. Дальше передней у Шведовых не пускали, потому что дальше начинались ковры и антиквариат, которые пристально охранялись старенькой бабушкой Шведова. Сам Шведов произносил слово «антиквариат» с презрением, и я всегда завидовал тому, что вот он только на два года старше меня, а знает, что такое антиквариат. Спросить его самого я стеснялся.

Мы во дворе жили дружно, хотя и соперничали. Я с Серегой Крючковым, а Феликс со Шведовым.

У Феликса были большие печальные глаза, которые выглядели еще больше и печальнее сквозь линзы его очков в черной оправе. Девчонки его считали умным и противным.

Мы относились к Феликсу сложно. С одной стороны, мы его ни в грош не ставили, потому что он не играл в футбол. Даже вечный плакса, который пуще всего на свете пугался вида собственной крови, Алик Федоров, был куда ценнее и полезнее. Алика хоть в ворота можно было поставить до первого сильного удара, а Феликса если только врыть вместо штанги...

Когда мы гоняли мяч, Феликс обычно сидел в сторонке и медленно поворачивал голову то к одним воротам, то к другим.

Но Феликс был чуть ли не самым главным нашим изобретателем. Трубки, из которых можно было стрелять бузиной, горохом или пластилиновыми шариками, воздушный змей из тонких реечек и папиросной бумаги, наконец, настоящий детекторный приемник — все это было его рук дело. В изобретательности с ним мог соперничать только Шведов.

В ответ на сделанный Шведовым ниточный телеграф, Феликс опутал весь дом проводами местного телефона. С тех пор уже не нужно было

17