Костёр 1984-05, страница 7

табличке было написано краской: Северный Кавказ». На поляне трава

«Павшим за

покрыта

сплошь росой. Кеды сразу промокли. Но это не имело значения. Ничего теперь не имело значения, кроме Вершины — он увидел ее, выйдя из леса. Долгий склон, покрытый травой... «Надо подняться наверх!» — сказал он себе.

— Полезем? — Мишка ежился от холода. Да, — сказал он. Не столько для Мишки, сколько для себя: да, прямо сейчас, не откладывая! В школе — алгебра, химия, сидение за партой по пять уроков в день, — дома топтание из угла в угол, вообще, вся жизнь пока что была одним скучным топтанием, и вот после всей этой чепухи — что-то настоящее, наконец! Ему не терпелось двинуться вперед. И все же — выждал несколько секунд, сдерживая первый шаг, чтобы этот шаг вышел более отчетливым, представляя себя героем, которому предстоит решительный и, может быть, даже смертельный бросок.

Издали подъем казался не таким уж длинным, издали он казался простым — надо подняться вот отсюда дотуда, до тех скалистых выступов наверху, просто взять и — подняться! Чего же тут сложного—шагай, переставляя ноги! И вот — переставляю: оторвал от земли, вынес вперед,

поставил на землю... А взглядом камни впереди на склоне

себя —

уцепился за в десяти от

впереди на склоне метрах главное, до тех камней добраться! До тех камней... Неужели я когда-нибудь до них дойду, неужели наступит момент, что я еще не здесь, за десять метров от них, а уже там — рядом с ними?

Вот и камни. А теперь... теперь вон до того куста. Главное — до того куста. Это будет половина подъема. Куст низкий и как будто закопался в яму на склоне — спрятался от ветров. В войну, когда наши брали Вершину, они после перебежки плюхались, наверно, в эту яму, прячась от автоматчиков из «Эдельвейса», которые засели наверху... Он поднял гильзу с земли. Он зажал ее в руке, представив, что это пистолет. Представив, что сверху по нему стреляют, поэтому приходится идти, пригибаясь, глядя исподлобья вверх, намечая следующую точку, до которой нужно во что бы то ни стало дойти.

Скалистые выступы — последний рубеж. Еще рвануться, еще бросить гранату... Эти фашисты в пятнисто-зеленом из «Эдельвейса», поче-му они здесь, ведь это наша Вершина. Они пришли, захватили, но ведь это... даже злость берет: ведь это наши горы! От этого даже заплакать вдруг захотелось: это ведь наша земля...

Он устал... Он брел по траве. Вокруг цвели желтые цветы. В воображаемом пистолете были расстреляны все патроны. В плече была воображаемая рана. Он вышел на Вершину. Оттуда были видны горы, перевалы, долины... Мишка поднялся наверх. Славка сидел на земле около маленького обелиска с железной звездой. Победа! — что же ты не радуешься, Славка? Я радуюсь. Но пусть другие кричат «ура» и подбрасывают шапки и стреляют в воздух, а я так — сидя в стороне, сдерживая радостную, усталую улыбку, праздную свою победу.