Костёр 1985-03, страница 36

Кто-то в редакции в шутку назвал ее — Сеноставка... Есть на Алтае такие милые зверьки — тихие и незлобивые. Зоя Пирогова и вправду чем-то их напоминала — робостью своей, незаметностью.

Приезжала она с Алтая, привозила новую рукопись и тихонько входила в редакцию «Костра», тихонько ждала: что скажут?

Писала она о природе, о людях Горного Алтая, которых знала и любила душой настоящего поэта.

В молодости человек городской — она работала библиотекарем в детской библиотеке — взяла вдруг да и, бросив город, уехала в глушь, в горы, в леса, где до деревенек-то в три-четыре домика добираться можно только верхом да и то не во всякое время года...

Работала она на Алтае и чабаном, и сборщиком трав, и пчеловодом. Была и охотником и с гордостью показывала свою шапку из росомахи (росомаха разбойничала в поселке). А шапку, выделав шкуру, сшила Зоя сама...

Всему научилась она там: лошадь седлать, огонь разводить в дождь и в бурю, избушку починить, сена накосить... И рассказы тоже научилась писать там, живя на Алтае. И «Костер» их охотно печатал, потому что это были настоящие, хорошие, невыдуманные рассказы. А один рассказ она так и назвала — «Сеноставка».

Вышли и первые две книги. Третью книгу Зоя написать не успела. Осталась незаконченная рукопись. Отрывок из нее «Костер» печатает...

БЕЛАЯ ГОРА

3. ПИРОГОВА

«Шибко умные все стали нонеч...» — кто же это гово... Ах да, дед Прокопий из того «древнего мира», откуда я только что вернулась. Дед — совхозный конюх, а я пришла на кондвор за конем, чтоб в горы ехать.

Конюшня и загон были старые-престарые. За загоном из куч коричневого перегноя пробивались полузасыпанные, розовато-белесые, в чешуйках шляпки шампиньонов. Такой деликатес и прямо на улице!

Квадратный приземистый дед сидел на пороге избы-склада и чинил узду. Из-под черной шляпы — белым веером борода.

— Здравствуйте!

Рисунки С. Острова

Шляпа откинулась назад, под ней оказался квадратный нос и две щелки. Одна — приоткрылась, показав серо-зеленый глазок. Любопытный взгляд выскользнул из него и пробежал по мне.

— Здорово живешь.

Дед прочел записку от директора совхоза и раскрыл оба глаза. В них был цепкий крестьянский ум, хитрина и строгость.

— Писательница, штоль? — Услышав, что пишу, сердито покраснел, глаза вновь спрятались в щелки.— Ну и пиши себе. Вона красоты сколь — ходи, любуйся, пиши себе. Где я вам всем коней наберусь? Нет у меня коней.

Я села рядом с дедом, а он все чинил узду.