Костёр 1986-05, страница 7

— Но как? Я просто ума не приложу, как? У вас есть какой-нибудь план?

— Одна ниточка имеется,— сказал Коля. — А пока вы нам лучше вот что скажите: у вас ведь остался портфель того человека с попугаем?

— Конечно, конечно. Вот он стоит.

— А что в нем? Может, там какие вещи есть? Ну, которые бы нам помогли? Понимаете?

— Увы, увы,— замотал головой старик. — Я вначале тоже так подумал. Но в портфеле, к сожалению, только одна книжка — и все. Да вот, сами посмотрите.

Старик поднял с пола портфель и протянул ребятам. В портфеле лежала «Женщина в белом» англичанина Уилки Коллинза. Если бы писатель дожил до наших дней, он бы, наверное, сошел с ума от радости, узнав, каким тиражом выпущено его творение.

Коля перелистнул несколько страниц в надежде увидеть какие-нибудь надписи или пометки, но книга была абсолютно чистая. Он уже хотел закрыть портфель, но дотошный Саша взял книгу и, повернув вверх корешком, потряс. Оказалось, что сделал он это не зря: из книги выпала фотография!

— Ух ты! — в один голос сказали друзья.

— Надо же, надо же! — забормотал старик.— А я ведь и не заметил.

И все трое жадно впились глазами в находку. На фотографии была изображена машина марки «Жигули». За рулем машины сидела девочка лет двенадцати с коротко стриженными, светлыми волосами. Еще был виден фонарный столб и угол типового, крупноблочного дома. Из-за угла торчала мутная фигурка человека с сумкой на плече. Очевидно, человек этот был случайным прохожим, ненароком попавшим в кадр.

— Девчонка какая-то за рулем,— сказал Коля.

— А может, мальчишка,— предположил Саша.

— Может быть,— согласился Коля.— Тут не поймешь. Эх, жаль, номера не видно! По номеру машины мы б запросто в ГАИ все узнали.

Коля еще раз вгляделся в фотографию, и ему в какой-то миг показалось, что фигурка человека, заходящего за угол дома, чем-то ему знакома. Он наморщил лоб, силясь вспомнить, но в памяти так ничего и не всплыло.

— Павел Андреевич,— сказал Коля.— Раз уж мы решили помочь вам, то мы, если можно, возьмем эту карточку.

— Ну, разумеется,— ответил старик.

— А что было в вашем портфеле? — спросил Саша. — Если не секрет, конечно.

— Ну, какой же тут секрет. У меня там две книги лежали. «История Петра Великого» Феофана Прокоповича. Книга интересная, редкая. Ну да я бы пережил ее потерю. А вот другая книга... Ах, как тяжело мне ее потерять.

— Что-нибудь тоже очень дорогое? — участливо спросил Коля.

— Нет, Коленька, дело не в этом,— с грустью ответил старик. — Сама по себе книга не так уж, может быть, и ценна. Это первый том от двухтомника Лермонтова, тысяча восемьсот девяносто второго года издания. Но дорога она мне совсем

по другим причинам. Совсем по другим. Понимаете, мальчики, это память. Память об одной встрече... .

Обстрел застал его на Тучковом мосту. Как раз посередине. Снаряды рвались за спиной, где-то в районе Пушкарской. Пожилой милиционер с посиневшим от холода лицом выскочил из своей будки и замахал руками:

— В укрытие, лейтенант! Давай в укрытие!

Лейтенант кивнул, но продолжал идти тем же

размеренным, упругим шагом. Сухой, морозный снег визжал под ногами. Методичные взрывы с треском рвали застывший, ледяной воздух. Закрытые маскировочной сеткой шпили Адмиралтейства и Петропавловского собора напоминали зачехленные стволы гигантских дальнобойных орудий. На заснеженной, словно забинтованной, Неве копошились черные человеческие фигурки. Люди черпали из темной полыньи ледяную невскую воду, потом ставили ведра на маленькие детские санки и медленно тащили их к обледенелому гранитному парапету.

Лейтенант Павел Андреевич Ивашинцов, гидролог по гражданской профессии, прибыл в город с Ладоги. Там, в составе специального отряда, он оборудовал автомобильную дорогу по льду замерзшего Ладожского озера. Потом эту ледяную нитку, связавшую истерзанный город с Большой землей, назовут Дорогой жизни.

Лейтенант миновал мост и вскоре вышел в промерзшую каменную щель Среднего проспекта. На снежных сугробах черным серпантином валялись обрывки трамвайных проводов.

Павел Андреевич замедлил шаги, с болью оглядывая знакомые с детства места. Закрытые витрины магазинов, обожженные взрывами снарядов стены домов, белые кресты на окнах. На углу, напротив столовой, которую до войны почему-то называли «Лондон», застыла очередь за хлебом. Проходя, Павел Андреевич невольно отвел глаза. На перекрестке, занесенный снегом, стоял трамвай с выбитыми стеклами и иссеченными осколками боками. На его подножке сидела женщина, закутанная в пуховый платок. На коленях у нее лежала книга. Павел Андреевич остановился. Потом подошел. Но женщина при его приближении даже не пошевелилась. Тонкими, побелевшими пальцами она сжимала края книги. На снегу, возле ее ног, валялись две шерстяные синие рукавички.

Павел Андреевич осторожно дотронулся до плеча женщины.

— Что с вами?

Женщина медленно повернула голову и попыталась что-то ответить. Но замерзшие губы плохо слушались ее. Павел Андреевич поднял рукавички и торопливо надел их на руки женщины.

— Так нельзя. Вы же отморозите пальцы. И сидеть долго тоже нельзя. Скажите, что случилось?

— Я боюсь,— тихо ответила женщина.— Боюсь идти домой.

— Боитесь? Почему?

5