Костёр 1986-08, страница 35

Костёр 1986-08, страница 35

— Так кто же купил расчески?

— Можно подумать, что мужики сами себе расчески покупают! — кто-то обиженно заметил у него за спиной.— Жена не купит, так он и будет нечесаный ходить...

— Откуда мне помнить про такую мелочь...— сверкнула драгоценным зубом Люська.— Завезли в январе — никто не брал. А как весной шапки сняли, так и раскупили все...

Очередь в магазине увеличилась втрое. И народ все прибывал. Тетка Тося сваху привела и еще нескольких хороших людей. Всем интересно, как продавщицу арестовывать будут.

— Людмила Трофимовна...— Пантюшкин наклонился к прилавку и голос его стал тише.— А Бабулич расческу не покупал? Который истопником в школе работает...

А вот этот вопрос смутил Люську. Прямо румянцем покрылось ее лицо. И сумел бы Пантюшкин ее к честному ответу склонить, не будь вокруг столько народу.

— У меня каждый день миллион народу проходит и каждый что-нибудь покупает! — закричала Люська, и Пантюшкин начал проталкиваться к выходу.

ЧЕРНАЯ ТЕНЬ

Первым человеком, который пришел по объявлению к Пантюшкину, была Капа Рыкова, тестомес с пекарни. Она вошла шумно, села на стул, налила воды из графина и, поставив перед собой, сказала:

— Вот! Считаю своим гражданским долгом...

— Ну! Ну?!—торопил ее Пантюшкин, догадываясь, о чем пойдет речь.

— Нет, я что хочу сказать, может, есть у нас в Гусихе и такие люди,— каждый, мол, сверчок — сиди на своем шестке, но я на своем шестке сидеть не стану!

И тестомес Капа от возмущения так по столу кулаком стукнула, что вода из стакана, метнувшись в сторону Пантюшкина, вылилась лужицей и потекла под бумаги. Пантюшкин

подхватил бумаги и вместе со стулом отодвинулся к стене.

— Так вот я поэтому и пришла, что не боюсь за себя! Я ему и в глаза сказала, хотя темень кругом и заступиться, в случае чего, некому... Прямо в глаза резанула ему всю правду!

И Капа сделала энергичное движение рукой, будто запихала в бадью тесто.

— Вы видели что-то подозрительное в ночь на 20-е июля?

— Видела!

— Что?

— Не что, а кого! Васяньку, сторожа с воскового завода.

Пантюшкину очень неприятно стало, что имя Васяньки уже второй раз в числе подозрительных произнесли. Потому что он приходился дальним родственником Кларисе. Даже очень дальний родственник мог бросить тень на доброе имя милиционера Пантюшкина.

— Матрас нес. Я его сразу спросила: «Где взял?» А он говорил — «купил». Это с каких же пор у нас в Гусихе по ночам матрасами торгуют? Очень хотелось бы мне знать!

— Точное время помните? — сморщился Пантюшкин.

— Как не помню? Как раз в полночь смена на пекарне кончается — вот и считайте...

Капа Рыкова оставила милиционера в большом замешательстве.

БОРЯ БАБУЛИЧ

Встало солнце из-за речки Гусихи и заглянуло во все окошки. Кто из жителей еще не встал, тот заворочался в постели.

Открыл глаза и Матвей Пантюшкин. Потянулся и грустно вздохнул. Вчерашний допрос Васяньки ничего следствию не дал. В ночь на 20-е Васянька действительно шел по улице и действительно нес матрас. А нес он его в вахтерскую воскового завода, где работал ночным сторожем.

Пантюшкин из-под одеяла выскочил, сделал несколько приседаний, хрустнув коленками, и сказал жене:

— Погладь мне форменные брюки!

Клариса молча утюг включила. Брюки разложила на байковом одеяле по стойке «смирно». Изо всех сил водой брызнула, провела утюгом. Штанина стала ровная да гладкая, как новая асфальтовая дорога.

— Моть, ты куда?

— На задание! — коротко ответил Пантюшкин.

Теперь, когда Васянька со своим дурацким

матрасом, как говорится, вышел из игры, подозрения Пантюшкина снова пали на школьного истопника Бабулича. Милиционер достал красную расческу и, глядя на нее, пожалел, что не пошел к Бабуличу раньше. Теперь же он быстрыми шагами направился в Огородный переулок, где жил истопник.

Бабулич в неприбранной холостяцкой квартире обедал холодной картошкой, сваренной прямо в кожуре, в «мундире».

Боре Бабуличу не удалось найти себя: так и не знал он, кем родился на свет — художником, геологом или капитаном дальнего плавания? На шкафу и в углах были свалены предметы его былых увлечений. Они обозначали в Бориной жизни начало новой эпохи. Чаще всего начала эпох приходились на понедельники. Вот пыльные аквариумы, наполненные сморщенной проросшей картошкой.

Вот рукавицы на меху. Сшиты прошлой зимой, когда Боря почувствовал в себе талант мастера мужского костюма. Для начала он решил построить полушубок из овечьих шкур. Шкуры изрезал — оказалось, не хватает на рукава. Скроил шапку. Вид в этой шапке у Бабулича был пиратский. Сделал из шапки рукавицы — ничего. Славно в них возле школы снег чистить.

Рядом с рукавицами фотоувеличитель и балалайка. И они повторили судьбу аквариумов и овечьих шкур.

30

е