Костёр 1986-08, страница 6

дрей Рихардович,— вновь занесли семена лесных

птицы

воскресниках, догадываясь, что делают доброе дело, стали разбрасывать под деревьями и кустарниками торф, минеральные удобрения из куч, сброшенных десятками самосвалов.

Ядохимикатам Андрей Рихардович сказал категорически: «Нет! Ни грамма! Лучше я на эти деньги пруды подкормлю известью, ведь кальция боится ничтожная и вредная рыбешка колюшка, хищница, поедающая икринки других рыб».

...И случилось обыкновенное чудо. Не сразу, через годы. Много старинных деревьев не удалось спасти. Много нижних, самых раскидистых, ветвей. Но чудо произошло. В парк вернулись шмели и божьи коровки. «У меня в укромном месте и улей стоит с баночкой меда,— улыбается Андрей Рихардович,— жду, когда пчелы вернутся». Дождевые черви опять бодро рыхлят землю, полезные микробы и грибы заново делают свое полезное дело.

Рядом с высохшими верхушками деревьев стали расти но

вые, зеленые. Вековые дубы как бы снова ожили. На почерневших от голода ветвях кленов проклюнулись и стали расти зеленые веточки. На стволе старой липы выросло совсем новое дерево. Пихты у Северного пруда дали такой прирост, ^г го только дивись. Березы, прекратившие было расти, снова пошли в рост, их новые кроны от обилия листьев свесились, стали плакучими. То были слезы радости.

Так плакал сам Андрей Рихардович, когда однажды, рано утром, вдруг услыхал в своем парке... соловья. Соловей признал его труд, вернулся, свил гнездо в старых листьях. И запел. Запел зяблик. Застучал крепким клювом дрозд-рябинник. Забегала по дорожкам трясогузка... 36 видов птиц насчитали орнитологи в ЦПКиО. Не зря, стало быть, садовник запрещал косить траву на газонах и перештыковывать кусты, пока новые птенцы не станут слетками, не выпорхнут из гнезда.

«Смотрите,— показывает Ан-

трав: лесной мятлик, лютик кашубский, голубая жимолость,

лесные фиалки, золотарник, вербейник,— садовник всех их знает «в лицо», поименно,— майник, крапиву, папоротник... У нас только на альпийской горке около ста видов цветов. Крапива, между прочим, показатель хорошей почвы. А папоротник — известный неженка, старинное растение, требует изысканную среду. Вот — сам вырос, никто не сажал. Ветренница дубравная, ландыш в Красную книгу занесены, а у нас спокойно растут. Кустики черники возвращаются после пожара через 25 лет. У меня, правда, через 15 лет вернулись...»

И вот — апогей чуда! В парке, где ежедневно бывают тысячи и тысячи людей, стали расти юные березки, дубки, ли-почки. Как в лесу. Вот тонкий дубок шевелит листьями в компании двух симпатичных беленьких березок. Вот стройная пихточка о чем-то перешептывается с молодым вязом. Красота! А от кленов спасу не стало — сотнями тысяч пошли рождаться. Такого я

больше нигде не видел. В других парках рубят отжившие деревья, привозят и сажают другие. Ежегодно привозят десятки тонн новой земли. А здесь приходится думать: какие деревца оставлять, какие нет. Масляный луг 20 лет изумру-ден безо всякого ремонта. Земля газонов не беднее, а богаче год от года — за счет перегноя.

В прудах 26 видов рыб — карп, карась, линь, щука, окунь, язь, плотва... Ребята и взрослые с удочками пришли на пруды. Раньше водился на прудах, докучал всем комар-кусака. Теперь улетел. Или сгинул. Работники парка впускают из Невы метровых щук на нерест и после выпускают в Неву стайки юрких щурят. Андрей Рихардович собирается запустить в пруды две тысячи годовиков карпа и две тысячи — форели. Но это уже будущее.