Костёр 1987-02, страница 37

данно, что Люся остолбенела и, вместо того чтобы кинуться от него, застыла как вкопанная. Человек засмеялся нервным, нетерпеливым и радостным смешком и поманил ее к себе пальцем. Она успела рассмотреть его: невысокий, коренастый, с черным, небритым лицом, скрадывающим годы, бесцветные глаза горят белым, сумасшедшим огнем.

Вот здесь, вот здесь он и стоял, удобно расставив ноги в сапогах, уверенный, что никуда она от него не денется, настолько, что позволил себе, как кошке с мышкой, еще поиграть, позабавиться с ней, чтобы полней и сытнее была потом победа,— перед тем как праздновать ее, он разжигал в себе голод. И снова Люся в полную меру пережила весь тот ужас, которым грозила ей тогда эта встреча, и ее пробрала дрожь. Оглядываясь, она отступила от куста в поле, но вспомнила, что совсем уйти отсюда ей все равно сейчас не удастся, ее не отпустят.

Когда человек засмеялся и поманил ее к себе пальцем, Люся попятилась. Он сделал обиженное лицо и развел руки: что, мол, еще за фокусы? Она пятилась все дальше и дальше. Не выдерживая, он осторожно, как бы стараясь не вспугнуть, пошел на нее; на лице его, скошенном от холодного волнения на одну сторону, прыгала короткая жесткая улыбка. И тут Люся наконец бросилась бежать.

Она выскочила на дорогу и припустила по ней вниз, к деревне. Человек, отставший на пашне, где

О

его сапоги проваливались в мягкой земле и запле тались в хлебах, теперь догонял ее — она уж слышала за своей спиной его шумное, всхрапистое дыхание. Она обезумела от страха и неслась с ведром, загребая им воздух. Сзади ее уже царапнули руки, но в последний момент она успела оторваться от них и выпустила ведро — громыхая, оно покатилось за ней по дороге.

— Минька-а-а!

Она закричала и тут же увидела впереди фигуру брата. Он шел неторопливо, вразвалку, а услышав крик, остановился совсем. Но уже в следующее мгновение он рванулся навстречу Люсе. Человек успел разглядеть, что перед ним почти мальчишка, сопляк, и теперь наступал на него крадущимися, издевательскими шагами.

— Минька-а! Убегай! Убегай! Минька-а! — надрывалась Люся.

Михаил поднял с земли камень и напр) жинился. Человек быстро, как для прыжка, присел, и Михаил отскочил назад. Человек зло, отрывисто засмеялся. Он снова попробовал испугать Михаила, но тот больше не двинулся с места; сжимая камень в руке, он ждал. Тогда человек и правда бросился на него — бросился и сразу свернул в сторону; нарочито припадая на одну ногу, он неторопливо, с видом сильного, не захотевшего заниматься .пустяками, побежал через все поле к Нижней речке. Пока не поздно, он решил скрыться, уж очень громко кричала Люся.

Так же неожиданно, как возник, крик вдруг прекратился, и вокруг далеко и полно упала ясная, веселая от солнца тишина.

из дневника ленинградского мальчика

германа попова 19411944 г. г.

1

15 ноября. Опять тревога. Видел низко пролетевший штурмовик.

Сочинил рассказ «Подвиг зенитчиков». Посвятил его Владимиру Андреевичу Бондаренко. У меня уже два рассказа. Один «Мост», другой «Подвиг зенитчиков».

20 ноября. Переезжаем в маленькую комнату.

Мой бедный стол! Он, наверное, останется в большой комнате. Как я буду без него? Большая комната опустела. Маленькая переполнена.

Ура! Мой стол со всем имуществом стоит в маленькой комнате. Норму хлеба все уменьшают. Сначала давали 500 граммов. Потом 400, 300, 250, 200. Недавно уменьшили до 150 г. С завтрашнего дня будут хлеба давать всего по 125 граммов на служащих, детей и иждивенцев, потому что Ленинград окружен кольцом блокады.

24 ноября. Получил письмо от В. А. Бондаренко! Он мне послал на память открытку. Там нарисован почтальон с письмом. Навстречу ему встают из-за стола женщина и мальчик. На обороте написано: «Письмо отважного бойца родные радует сердца...» Владимир Андреевич пишет: «Мне 23 года. У меня детей нет, а есть мамочка. Брат тоже бьет фашистов. Сестра в партизанском отряде».

1 декабря. Близкие разрывы снарядов. Летают наши «ястребки». Все мальчики катаются на коньках. Хочется научиться.

Вечером я рисовал. Вдруг все закачалось. Я чуть не упал со стула. Лампа звенела. «Это сбросили бомбу»,— сказал я. Мы оделись, чтобы в .случае чего быстрей идти в бомбоубежище. Я посмотрел в окно. Ночь была, как день. Небо щупали 5 прожекторов. Их лучи рыскали по небу,

8 декабря. Трамвайные пути до основания занесло. Рельс не видно совершенно. На улице много сугробов. Снег чугь не по колено.

Папа в 6 часов утра пошел в магазин. Принес на всех нас четверых на декаду 200 граммов говяжьего жира и 400 граммов колбасы из конины. Все приободрились, потому что сегодня будем сыты.

19 декабря. Около рынка все меняют на продукты, в том числе и на хлеб. Меняют санки детские, фуфайки, валенки, галоши и т. д. Мы испекли из кофейной гущи печенье. Вышло довольно хорошо.

22 декабря. Когда стало темнеть, в стороне Лиговки было яркое зарево. Был обстрел какого-то

О

района.

Люди в Ленинграде умирают от голода.

Окончание. Начало см. в «Костре» № 1.

33