Костёр 1987-04, страница 29

кие. Зато их так много появляется летом — вся тундра зацветает. К голубому цвету и зеленому прибавляются желтый, красный, белый, синий, оранжевый. Особенно красиво, когда цветет ягода морошка. Она любит воду, летом воды сколько хочешь. Когда цветет морошка, мне кажется, будто тундру заполонили крохотные тундровички в белых малахаях.

Птицы и звери бегают, громко кричат. Спать ложатся, когда кому вздумается: ночи ведь нет. Устал и заснул. Мы, дети, тоже носимся по тундре с криками. Тундра светлая, яркая, небо голубое. Забываешь про долгую холодную зиму. Так тепло и весело становится, как в огромном голубом нимэ.

Мы удираем иногда далеко от дома, на озеро или в горы, в .сопки. Берега у озер высокие и кажутся волшебными великанами. В сопках глухие темные пещеры — жутко входить. А обрывы... голова кружится, если посмотришь вниз.

Все расцвело, распустилось — это солнце изо всех сил старается украсить нашу тундру. Летом оно не уходит ни на одну минутку: наступает полярный день. Нет ни вечера, ни утра, ни ночи. Есть только день, один нескончаемый день.

Как уйдешь спать? Можешь прозевать такое... Например, не увидишь, как танцуют белые журавли, стерхи. Это бывает только в полярный день. Редко кому повезет их увидеть. Стерхов осталось очень мало на свете. Гнездятся они лишь в нашей тундре да еще кое-где в Таймырской. Стерхи занесены в Красную книгу: на них нельзя охотиться. Больше того, ученые начали разводить их. Возьмут в нашей тундре из гнезда одно-два яйца и увезут к себе в теплые края.

Я похвастаюсь: мне повезло: я видел в прошлом году диких стерхов. Было так. Сидел я в зарослях ерника, дожидался, когда вылетят куропатки. Вдруг вижу: на пригорке танцуют два человека, взявшись за руки. Кто такие, откуда взялись? Я чуть было не окликнул их. Но вовремя прикусил язык. Сомнение взяло: слишком белыми показались у них кукашки. Подполз я поближе, глядь — это стерхи! От мамы я много слышал о них, теперь сам увидел. Распахнули крылья, кончиками касаются друг друга, как будто два человека взялись за руки и танцуют, кружатся на одном месте, вскинули вверх головы и протяжно поют: «Курлы — ку-у-урлы-ы-ы!» Они исполняли танец любви, песню любви. Такое можно увидеть только полярным днем, если не спать и если вам повезет.

Летом наступает пора, когда птицы становятся тише, спокойней, меньше двигаются. Одни самцы продолжают летать и плавать на воде. Они добывают пищу себе и самкам: те в гнездах насиживают яйца. Но, увы, вокруг появляются толпы других летунов: комары, оводы, мошка. Да так их много, да такие они кусачие, приставучие! Вонзаются в тело, как иглы. Жужжат без конца надоедливо. Лезут в глаза, в нос, в уши, в рот. Страшная беда сваливается на нас!

Мы спасаемся, как можем. Надеваем накомарники: густые сетки, все лицо закрывают. Мажемся

мазями, которые не нравятся комарам. Разводим костры: мошкара не любит дым. Нам сидеть в дыму тоже малоприятно: задыхаемся, глаза щиплет. Но что поделаешь? Все же лучше, чем позволить комарам грызть тебя. От них есть еще одно спасение: удирать. Учительница говорит, что когда мы бегаем, то рассекаем воздух, возникает ветерок — он и относит от нас комаров и мошек, потому что они очень легкие.

А оленей гнус просто изводит. Они становятся беспокойными. Олень остановится поесть, а комары и оводы так и набрасываются на него, впиваются со всех сторон. Он трясет головой, брыкается — не помогает. Начинает бегать, вместо того, чтобы есть. Сегодня мало поел, завтра мало. Худеет, слабеет, вместо того, чтобы прибавлять в весе, одолевают его болезни, иных животных доводят до смерти.

Пастухи стараются защитить оленей. Распыляют над стадом разные вещества, от которых дохнет гнус. А оленей лечит специальный доктор, ветеринар. Но самый надежный способ — перегнать стадо на Север, к самому Ледовитому океану, где холодно и всегда дует ветер. Эти злые летучие насекомые там не живут.

Вот я и объяснил вам, почему мы не сердимся на нашего соседа за холод и ветры. Помните, я обещал вам в самом начале рассказать об этом? Не только прирученные, но и дикие олени летом тоже перекочевывают на Север. Им не на кого надеяться. У них нет пастухов и ветеринаров. У них есть один защитник: Северный Ледовитый океан.

Теперь можно перейти к рассказу о том, как в прошлом году мы с папой ходили охотиться на диких оленей.

ОЛЕНЬЯ ТРОПА

Вообще-то мы собирались на рыбалку. У папы осталось несколько дней отпуска, и он решил порыбачить. Взял меня с собой.

Было начало лета. Снег в тундре уже превратился в воду.

— Поедем далеко,— сказал папа.— На три

дня.

Мы погрузили в лодку рыболовные снасти, ку-кули, продукты, запасную теплую одежду, оленьи полости, котелок. Папа прихватил с собой и ружье. В тундре, как и в тайге, его всегда берут с собой. Может, добыча подвернется или, наоборот, придется защищаться от волков.

К вечеру мы доплыли до виски: протоки, которая заканчивается тупиком. Поставили сеть. Утром стали ее выбирать, еле вытянули: полным-полно рыбы туда забрело. Опять поставили, до вечера. И снова нас ждал хороший улов.

На другой день папа разбудил меня очень рано. Было еще холодно и совсем темно. Я долго не мог проснуться по-настоящему. Завтракал и в лодку садился, как во сне, даже не спросил у папы, куда мы плывем.

Но вот речка сделала поворот, и мы попали в незнакомые для меня места. На берегах рос высокий тальник, с меня ростом, ого! Я такого никогда

24