Костёр 1988-03, страница 24

Сам он расположился невдалеке и скоро стал вытаскивать одну за другой маленьких серебряных рыбок. Таниного червяка рыбы не замечали. Ей стало скучно, она оставила удочку и подошла к Гошке. Она села на траву и обхватила руками колени.

Гошка молчал. Время от времени он вытаскивал удочку, плевал на червяка и снова забрасывал. Когда поплавок уходил под воду, Гошка напружинивался, замирал и резко откидывал удочку назад. Гошка вздыхал, потому что рыбка была маленькая, снимал ее с крючка и бросал на траву рядом с другими, уже затихшими, рыбками.

Потом клевать перестало. Рыба ушла. Гошка положил удочку на берег, развел на траве костерок и, когда тот прогорел, подсунул под угли рыбешек, которых он вымыл и выпотрошил в озере. Они поели теплых и сыроватых плотвичек с хлебом и солью. Гошка, довольный, развалился на земле, положил руки под голову и стал смотреть в небо: небо было ярко-синее, горячий воздух словно застыл и только над озером дрожал мелкими серебряными точками.

— Гроза, видать, будет,— сказал он.— Идти надо.

Тане не хотелось уходить. Казалось, они с Гошкой одни на целом свете, и она готова была так и сидеть здесь на берегу, есть печеных плотвичек, смотреть на Гошку и знать, что он все умеет и ничего не боится.

Гошка еще раз внимательно посмотрел на ясное небо:

— Может, стороной пройдет...— неуверенно сказал он.— Ладно, давай искупаемся.

Таня купаться не стала — она не умела плавать, а Гошка быстро стянул рубашку и штаны, разбежался и бросился в воду. Он исчез под водой надолго, и Таня даже забеспокоилась, но он внезапно вынырнул, замахал руками, заплескался и снова нырнул.

Гошка плавал, нырял, кричал что-то Тане, фыркал, а Таня смотрела на него и смеялась.

Гошка вылез из воды весь в мурашках и, дрожа всем телом, стал натягивать штаны и рубашку. Он поскакал сначала на одной ноге, потом на другой, чтоб вода из ушей вылилась, отжал волосы и снова лег на нагретую солнцем землю:

— Щучье...— с усмешкой сказал он.— Скоро в море купаться буду. Кончу школу, поеду в мореходку поступать.

— А я летчиком буду,— сказала Таня. Ей поче-му-то захотелось рассказать Гошке о том, как она пролетит над его кораблем и помашет серебряным крылом.

— Тю-ю! Летчиком? Ты? — Гошка сел и уставился на Таню.— Не смеши. Летчиком...— Гошка покачал головой и засмеялся.

— А что? Буду летчиком,— сказала Таня тихо и серьезно.

— Не будешь,— сказал Гошка и снова лег.

— Это почему?

— По кочану,— сказал Гошка и прижался щекой к горячей земле. Небо было по-прежнему безоблачным, но на горизонте оно затянулось дымкой. Птицы смолкли, вода не плескала у берега и

только в траве, совсем рядом, гудел шмель.— Идти надо, гроза будет.

— Нет, ты скажи.

— В зеркало на себя посмотри, летчица! От горшка два вершка...

Гошка говорил правду: в школе на уроке физкультуры Таня стояла в строю самая последняя и никак не могла дорасти до Ленки Салиной, которая стояла перед ней. Каждый год она приходила на первую физкультуру с надеждой, что учитель поставит ее перед Ленкой, но Ленка за лето тоже вытягивалась на несколько сантиметров, и Таня, как всегда, замыкала строй.

— Рост здесь ни при чем,— сказала Таня,— в авиации не рост нужен, а смелость.

— Не смеши,— Гошка перевернулся на спину и заложил руки за голову.— Ты у нас такая смелая...

Таня отвернулась.

Гошка посмеялся, потом встал, опять посмотрел на небо и заторопился:

— Собирайся давай. Пошли. Летчица... Эх...— хохотнул он и пошел увязывать удочки.

От обиды Таня забралась на сосну. Ветки были нагреты солнцем и остро пахли смолой. Таня устроилась почти на самой верхушке и стала глядеть вокруг. Оказывается, Щучье было большим и даже дальнего берега его было не видно, просто они находились в небольшом его заливе. На противоположном берегу залива Таня разглядела одинокий дом, от которого уходила в лес тонкая дорожка. Отсюда, сверху, Таня посмотрела на Гошку.

— Чего расселась? — крикнул ей Гошка.— Слезай!

Таня не ответила. Она запела песню про летчиков, про серебряные крылья и стала глядеть по сторонам. Там, где снизу видна была сизая дымка, оказалась большая туча. Огромная, толстая, она наползала на озеро.

— Туча! — крикнула Таня.— Большая!

Гошка забеспокоился:

— Слезай скорей, пошли!

Таня засмеялась.

— Слезай, говорю! — рассердился Гошка.

— Не слезу! — крикнула Таня,— Буду грозу смотреть.

— Дура, что ли? — Гошка покрутил пальцем у виска.

— Сам дурак.

— Чокнутая! — заорал Гошка и даже кулаками замахал.— Тебя молния шарахнет, а я отвечай! Слезай, а то один уйду.

Таня не ответила.

Гошка плюнул в сердцах, быстро собрал удочки, схватил корзинку и не оглядываясь пошел по направлению к дому, но тут же вернулся, со злостью бросил удочки и корзинку и сел под деревом.

Стало смеркаться, по озеру побежали маленькие сизые волны, и вода в Щучьем стала свинцовой. Таня увидела, ка^ из тучи в озеро ударила сначала одна, а за ней другая красная ломаная молния. Где-то заворчало, ухнуло, деревья закачались и сосна, на которой сидела Таня, тоже закачалась и тяжело заскрипела. Упали первые крупные капли.

19