Костёр 1988-06, страница 25

пенопласта, тушки мелких птах и грызунов.

Какому-то умнику однажды пришло в голову бурить колодцы прямо в родниках. Потому что здесь, собственно, и бурить-то нечего. Выкопал яму, бросил в нее два обсадных кольца — вот и готов «колодец». После чего в нарядах остается только указать глубину, гарантирующую хороший заработок и приличную премию. А на схемах обозначить место колодца, жульнически сместив его на километр и даже на три-четыре сотни метров в сторону, где водоносные жилы находятся на большой глубине. Кто будет проверять и уточнять фактическое местонахождение колодца? Грозное-то начальство в Алма-Ате или даже дальше...

Разглядывая водопойное сооружение, я заметил дыру, пробитую в бетоне на уровне земли. Она была хорошо забита — вода чуть-чуть сочилась. Опустив руку в «колодец» (лучше все-таки это слово в данном случае закавычивать), я провел ладонью по осклизлой стенке, где колыхалась сине-зеленая нечисть, и вытащил затычку. Вода тотчас хлынула в ручей, который под-питывался двумя-тремя весьма слабыми родничками несколько выше колодца.

Зазвенели склянки-банки, разбросанные по руслу. Вода в бетонной обсадке сошла до уровня земли, но истечение не прекратилось. Колодец с затхлой водой на глазах превратился в источник с весьма приличным дебитом (так говорят гидрологи).

Однако если бы я не вынул затычку, то источник мог бы заглохнуть, заилиться — судя по запаху и качеству воды, она уже загнивала. Зонов высказал замечание, что роднику недолго жить: верхний слой земли разворочен, разрушен, водоносная жила источника передавлена бетонными кольцами.

Поразмыслив, я пошел к мотоциклам за кетменем. У нас есть настоящий кетмень, острый, увесистый, выкованный

из диска какого-то сельскохозяйственного агрегата. Кет-мень-то не лишний инструмент, когда странствуешь по Бетпак-

Дале. Он необходим хотя бы для того, чтобы нарубить кустиков боялыча для костерка. И ему всегда можно найти место в багаже мотоцикла, если несколько укоротить ручку.

Вернувшись к источнику, я принялся расчищать его, кетменем выгребая ил, овечий помет, бутылки, ржавые консервные банки. Странное дело — вокруг нет ничего подобного, никакого хлама или мусора. Я имею в виду склоны ближайшей горы и холма. Такое впечатление,, будто именно русло ручья — самое подходящее место для мусора.

Мальчишки, вновь забравшиеся на гребень горы, видно, заинтересовались моими изысканиями и стали спускаться вниз.

— Дай-ка, дядь Толь, я немного поковыряюсь, — попросил Вовка.

Я ничего не ответил истребителю скворцов и продолжал махать кетменем. Но Вовка не ушел, а принялся советовать:

— А если тут вот ковырнуть — может, ключ и обнаружится...

Я покачал головой, хмыкнул, однако же хватил кетменем место, куда мне указал племянник.

Ямка наполнилась свежей водой, которая непрерывным ручейком потекла вниз, осветляясь на глазах. Я потрогал дно ямки — ручеек замутился. Убрал руку — вода в ямке посветлела, а через две-три минуты она совсем очистилась от взмученного ила, только на дне ее, конечно, пульсировал ключик, иногда взметывая щепотки намытого песка. Воды все больше и больше в русле ручья, однако течение пока незаметно — этому мешает всякий хлам.

— Дай-ка, дядь Толь, и я все же немного погреюсь,— снова настойчиво попросил Вовка.

Я вручил ему кетмень, но прежде наказал где-нибудь в сторонке выкопать яму для мусора.

Вовка пошел к зарослям чингиля в голове ручья и, покрякивая, словно настоящий «семирек», который на своем огороде углубляет арык или отсыпает земляную перегородку, принялся махать кетменем. Дружков же его, оставшихся без предводителя, я повел на расчистку русла. К нам присоединились и другие спутники, которые, раскатав брезент, выкладывали на него ватники и спальники, а также и сидоры с едой — еще было светло, но солнце скатилось за гору.

Мы торопливо выгребали ил и тину, кто как приспособился: консервными банками или палками. А Павлик Смоляной и Сережа Кащеев соорудили из проволоки волокушу, и она сразу же повысила производительность труда. И весь хлам и мусор, накопившийся в русле ручья, мы стаскивали к яме, которую выкопал Вовка. Прошло немного времени — часа два, не больше. И вот видим, как очищаются бочажки ручья там, где стояла тухлая, загнивавшая вода. Вижу, отложились частицы песка и грунта, образовались излучины, чистые заводи, засверкали камешки на перекатах.

У истока же ручья вода теперь не сочилась сквозь щели бетонных колец и толщу навозного киселя, ее не подпирали завалы тряпично-полиэ-тиленово-жестяного хлама. Чуть слышно журчавшие ручейки сливаются в единый поток с водами источника, нами очищенного. Тут и там завихря-ются водовороты, и видно, как на дне ручья расцветились камешки. И все мы, взрослые и мальчишки, охвачены каким-то радостным возбуждением, улыбаемся, шутим. Расчистка русла помирила меня с ребятами.

Мы ничего такого особенного не говорили друг другу, посидели возле ручья, послушали бульканье светлых струй его да пошли к биваку. Надо было ужинать, укладываться на ночлег. Утром предстояло восхождение на Джамбул-гору...

Оформление ▲. Голованова

#