Костёр 1988-06, страница 40
Трубач Паша Соколов вал буквально на взгляд, на жест... все на — Сколько человек в вашем оркестре? — Сейчас 18. Пятеро трубачей, пятеро саксофонистов, четверо тромбонистов, пианист, бас-гитарист и два барабанщика. Один из них, тот, что постарше, скоро закончит школу и уйдет, поэтому я ему готовлю замену. — Ребята приходят на репетицию после школы и после занятий по специальности. Они не устают? — Вы знаете, я иногда сам не пойму, как они все выдерживают. Особенно перед поездками, тут мы занимаемся каждый день. Но им все это очень нравится, понимаете? Им нравится в оркестре. Они все дружат, летом мы вместе в пионерлагере, репетируем там каждый день. — Возраст ваших ребят — от десяти до четырнадцати. Какие взаимоотношения между старшими и младшими? — Прекрасные. Старшие помогают, показывают, как лучше сыграть. А еще у нас в оркестре — здоровая конкуренция. — То есть? — Ну, например, я даю груп пе трубачей разучивать соло. Потом его играет тот, у кого лучше получается. А если уж приходится выбирать, то младшие получают предпочтение. С этим правилом все согласны, нет никаких споров и обид. — Вы часто ездите на гастроли? — На гастроли нет. Нас часто приглашают на джазовые фестивали. А вот один раз попали на гастроли, правда, случайно это получилось... — Не тяжело было? — Тяжело. Мы поехали на зимние каникулы в Астрахань, и вдруг произошел казус. Я думал — мы дадим один концерт, ребята отдохнут, город посмотрят... И вдруг выясняется, что повсюду развешаны афиши и уже проданы билеты на целую серию концертов. Мы выкрутились, конечно, хотя ребята тогда здорово устали, ведь вместо отдыха им пришлось работать по-настоящему. Началась репетиция, и я увидел, что они в самом деле работают по-настоящему. Репетиция была долгой, но никто не думал об этом, они азартно, увлеченно отшлифовывали свою программу. Сначала повторяли отдельные фрагменты, останавливаясь, возвращаясь к начальным тактам. Что-то не получилось у ударника. «Давайте повторим, — говорит Александр Робертович.— А вот сейчас, пожалуйста, отдельно пусть сыграют саксофоны. Так. Уже лучше. Еще разок с самого начала! Раз, два...» Потом оркестр стал играть целые пьесы. Что-то опять не совсем так, как нужно. Александр Робертович строг, придирчив, но в паузах любит пошутить. Все посмеются — и опять за работу. Нормальная, деловая, по-настоящему творческая атмосфера. Я видел, как барабанщик Валерий Неговора ведет за собой оркестр, поддерживая четкий ритмический рисунок. Рядом стоит его младший коллега Володя Пех и внимательно наблюдает, как играет его Саксофонист Андрей Дармостук старший товарищ. А сам при этом весь погружен в ритмическую стихию, будто это он сидит за барабанами. Андрей Дармостук готовится играть сольную партию на саксофоне и следит, когда дирижер даст знак. Вот, пора. Андрей встает и начинает играть — самозабвенно, темпераментно. А все остальные заняты своим делом, и каждый помнит, что он не один, что все — вместе. Потому что они играют в биг-бенде, в настоящем большом оркестре, где от усилий каждого зависит, какой будет их общая МУЗЫКА. «Знаете, я не ставлю перед собой задачу научить их чему-то сверхсложному,— говорит Александр Робертович.— Я хочу, чтобы каждый из них научился владеть инструментом, чтобы все умели играть музыку. Многие из тех, кто закончил нашу музыкальную школу, стали настоящими музыкантами. И эти ребята тоже будут продолжать заниматься музыкой. И я в них верю. Поэтому и существует наш * джазовый оркестр!» А. ГУНИЦКИИ Рисунок А. Старостина |
