Костёр 1988-06, страница 41

РАССКАЗ

В. ПЕРЕПЕЛКА

Рисунки Н. Куликовой

Бурили мы с Василием Ивановичем скважины на лесной реке. Из глубины отбирали образцы пород, по которым потом геологи и инженеры-проектировщики смогут определить — можно ли здесь строить мост для будущей автомобильной дороги. Листьев еще не было на деревьях, а весеннее солнце хорошо пригревало. С солнцем работается веселее. И сквозь осиновый лес с зеленоватыми стволами видна нам вдали деревня и совхозные раздольные поля с тракторами, похожими издали на красных гудящих жучков. А в верхушках деревьев вороны галдят и хлопочут.

Василий Иванович, человек крепкий и веселый,— он знатный буровой мастер — никогда не выглядит усталым, хоть и нелегкая работа у буровиков. Внимательно смотрит на крутящийся бур, время от времени трогает и растирает в пальцах глину, выдавленную из глубины. По его лицу кажется, что серьезные мысли одолевают. А он тут же подшучивает надо мной, над своим помощником:

— Нам бы с тобой, Петя, не перестараться,— подмигивает мне лукаво.— А то вылезет бур с другой стороны Земли — международный скандал выйдет!

Я смеюсь его шутке, и он вовсю заливается. И, думается, откуда у него седина в голове?

А тут еще шланг вырвало под давлением сжатого воздуха — как выстрел из ружья! И с головы до ног окатило жидкой глиной: глаза да зубы только белеют. Глядим друг на друга — хохочем. Вороны от выстрела взмыли черной тучей и солнце заслонили. У нас на площадке даже стало темно.

Василий Иванович губы обтер от глины, кивнул на буровую машину:

— Она ведь тоже знает: в жару и душ не мешает.— И как ни в чем не бывало продолжает со мной наращивать обсадную трубу.

Галдят, надсаживаются вороны. И наконец, оглянувшись на них, Василий Иванович замечает:

— Видно, кормежки много на полях остается — вишь, сколько расплодилось! Лишние твари тоже во вред.— Я верю ему: он родился в деревне, знает.

— А знаешь, что они кричат? — серьезно обращается он ко мне.— Время пришло нам перекусить! — поглядел на ручные часы, к уху приставил. Он всегда так: если на часы посмотрит, то обязательно и послушает.

Часы у Василия Ивановича необычные: вместо цифр на циферблате иероглифы. Из его рассказа я знаю, что их подарили ему в заграничной командировке за хорошую работу.

— Давай, Петя, кипяти чай. А я мыться пойду.

Накачал я паяльную лампу, голубой факел

направил на походный чайник и тоже спустился к реке.

Солнышко в воде играет зайчиками по камням, бледные форельки замерли против течения. Хорошо так смотреть и отдыхать!

Василий Иванович, раздевшись по пояс, склонился над водой и тщательно промывает уши.

Вдруг вижу — он что-то заволновался, оглядывается вокруг, взад-вперед зашагал по берегу, в воду заглядывает.

— Ты подшутил? — спрашивает меня с улыбкой.

— Чего? — не понимаю я.

— Часы мои спрятал...

— Что вы! Я подошел только что.

— Вот на большой камень платок постелил, а на нем часы оставил.— Огляделся растерянно и я вокруг, в темную глубину реки заглянул: мало ли, скатились. Нет часов!

Случайно я вверх по деревьям глянул: а над берегом на суку сгорбилась черная здоровенная карга, и в увесистом клюве у нее что-то блестит.

— Василий Иванович! Вот они! — глазами вверх показываю.

— Точно! Они! — он даже подпрыгнул от удивления.

Ворона держала за ремешок часы, крутила стекляшками глаз и как бы раздумывала: а что же с добычей дальше делать? Не медля, Василий Иванович выдрал корневище из обрыва и, полный решимости, руку отвел для броска. Но замер! Подумал и снова глянул на ворону. Упадут часы в воду — вовсе не найдешь. А упадут на камни — встряхнутся. Ведь смысл часов — в точности.

Отбросил Василий Иванович сук с досадой, закричал на ворону, в ладоши захлопал — а она ни с места! Нахалка, да и только!

Смотрю, разувается Василий Иванович, брючный ремень вытаскивает и направляется к вороне. Пристегивает ремень вокруг гладкой осины, обхватывает ствол руками и — заскользил вверх с легкостью мальчишки. Босыми ногами ремень вверх подтягивает и, опираясь ступнями на него, перебирает руками все выше и выше. Мне даже

завидно стало, что я такой молодой, а не умею.

Совсем близко он подобрался к вороне: еще немного — и рукой дотянуться можно. Ворона повесила часы на сучок, выжидающе взирает сверху на Василия Ивановича.

— Ученая она, что ли! — кричит мне сверху раскрасневшийся Василий Иванович. И только потянулся, чтоб сук к себе пригнуть и часы снять, ворона как долбанет его клювом в крепкую рабочую ладонь. Василий Иванович дернулся от неожиданности и чуть не сорвался с осины.

— Это ж железный паяльник, а не клюв! — взбесился он.— Погоди же. Сверну я тебе его!.. Петя, подай-ка ножовку или топор!

36