Костёр 1989-05, страница 28

рического наступления окружить находящиеся в районе Курска войска противника и уничтожить их».

В директиве указывалось: «Сосредоточение сил обеих групп армий для наступления осуществить в глубине, вдали от исходных позиций, чтобы, начиная с 28 апреля, на шестой день после отдачи приказа, они могли начать наступление».

Итак, к 24 апреля командующие группами армий «Центр» и «Юг» Клюге и Манштейн должны были представить Гитлеру свои планы наступления. И намечалось оно фашистами в первых числах мая. Но какого числа? В какое время суток? И в какой именно час? Ведь это очень важно было знать нашим командирам!

Воронежским фронтом командовал генерал Ватутин. Центральным — генерал Рокоссовский, который прибыл сюда со своими войсками из-под Сталинграда. Войска Рокоссовского так прославились под Сталинградом, что бойцы везде говорили:

— Рокоссовцы едут! Рокоссовцы идут! Дадут теперь жару фрицам!

Враги тоже знали, что сталинградцы прибывают на Курскую дугу. Даже разбрасывали листовки под заголовком: «Привет сталинградским головорезам!» И обещали в этих листовках всех поголовно уничтожить, если они не будут сдаваться в плен.

— А у нас по всему фронту войска продолжали вгрызаться в землю,— говорил дедушка.— Окопы рыли глубиной в человеческий рост. Соединяли их траншеями. Устраивали минные поля и заграждения из колючей проволоки. Копали противотанковые рвы. Три самые передовые линии обороны назывались армейскими. Это были самые укрепленные линии. И копали их только бойцы. А глубже в тылу, ближе к Курску и даже вокруг него создавали еще рубежи обороны. Они назывались фронтовыми. И здесь уж работало и гражданское население. И опять же посмотри на карту,

внук,— говорил дедушка.— Видишь: еще дальше в тылу создали Резервный фронт. Он потом стал называться Степным. И командовал им тоже знаменитый и опытный генерал Конев. Зачем его создали? Да если б немцы где-то прорвались, их бы и встретили части Степного фронта.

— Конечно же,— говорил дедушка,— в ту пору ни я, ни другие бойцы и командиры не слышали слов «Курская дуга», «Курский выступ». И в газетах подобных выражений еще не печатали. О возможном немецком наступлении мы и не говорили, ибо были уверены: едва закончится распутица, именно мы пойдем в наступление. И мы каждый день ждали приказа выступить на фронт. И готовились к боям с рассвета и до потемок. Ох и повозились мы тогда с новобранцами, которые пороху еще не нюхали! Толкуешь новенькому, что в бою он сам — защитник танка. И новобранец вроде понимает и кивает. Но вот начались тактические учения, смотришь — а он боится своей же машины! И некоторые фронтовики так кричали на новеньких, так их ругали, что вмешиваться надо было политрукам. Вот когда нужны были политруки! А то ведь новенького так можно запугать руганью, что он совсем руки опустит. И хоть убей его — ничего уж не поймет!

Политруков называли еще в армии замполитами — заместителями командиров по политической части. Тогда заместителем командира 12-й танковой бригады по политической части был подполковник Жебраков. Его после назначили заместителем командира всего корпуса. И вот на учениях дедушкин взвод ремонтников должен был на тягаче и летучке (бортовая машина ЗИС с крытым кузовом) следовать за батальоном из двенадцатой бригады. А на них наступали под видом немецких другие танки — из 13-й бригады. А дедушкин взвод тогда уже стали называть «взвод технической разведки». То есть они должны были следовать сразу за боевыми машинами. И если подобьют танк в бою, тут же оказывать ему помощь. И вот к дедушке во взвод попали два странных новобранца. Фамилия одного — Гуля-евский. Он был совсем молоденький. На фронте не бывал, но успел закончить сельхозтехникум.