Костёр 1989-05, страница 32

попала в затор. Было уже темно. Якин кидался туда и сюда от машины:

— Разведка! — кричал он.— Особое задание! Дай дорогу!

Но дороги и назад уже не было. Лошади, машины, люди стиснули машину. Якина так придавило чем-то к колесу, что он вскочил в машину.

Город стоит на горе. На фоне неба видели эту гору. А под ней рвались бомбы, стреляли зенитки.

Маленький Корольков был жилистый, проворный. Хорошо водил машину. На рассвете они ка-ким-то чудом вынырнули из потока машин, телег.

— Сюда, сюда сверни! — кричал Якин.— Тут проулок есть, я знаю!

И они свернули. И застряли. Выбрались. И прямо через дворы, натыкаясь на заборчики, сваливая их, выбрались на проселок.

Сдержанный Никитин молчал, а Якин кричал:

— Гони, гони!

Но гнать было некуда: они уперлись в табор из полевых кухонь и зачехленных пушек. И объехать нельзя — машина тонула в раскисшем черноземе. Уже под Мормышами Корольков свернул к железнодорожной насыпи. Прямо по ней обогнул фургоны медиков. Уже темнело. С платформы на рельсах ударили зенитки. «Виллис» взлетел вверх, опрокинулся. Младший лейтенант Василий Якин помнил потом, что его швырнуло вверх. Потом что-то ударило в спину. Он взлетел еще выше. Затем стал проваливаться в какую-то яму. Проваливался так долго, что стал соображать: куда же это он проваливается? С трудом открыл глаза, яркое солнце ослепило его. Вокруг лежали и стонали раненые. Он хотел сесть, но боль в пояснице не позволила. Ногами он не мог шевелить. Гимнастерка и фуфайка расстегнуты. Живот туго перевязан. Ремня и кобуры с пистолетом нет. Карманы тоже пусты. Перед ним, метрах в ста над кустами, виднелась насыпь, платформы и зенитные пушки на них.

— Пашка! — позвал Якин Никитина.— Корольков?! — Но рядом кто-то застонал в ответ.— Пашка! — крикнул Якин. Ему хотелось пить.

Появились черные брови и черные девичьи глаза. Девушка подала ему фляжку. Он напился и спросил:

— Где старший лейтенант Никитин? Где машина наша?

— Лежите спокойно. Скоро вас отвезут,— она поправила на нем шлем и исчезла.

Якин шарил глазами машину свою и не видел. Что-то давило на левую лопатку. Он сунул руку под гимнастерку. «Браунинг»! И будто ему какой-то животворный укол сделали. Он подвинул пистолет к груди. И тут он увидел маленького Королько-ва: левая рука от плеча перевязана и привязана к телу. В другой руке котелок.

— Очухались, товарищ лейтенант? — Корольков и Якина, и Никитина, и Зобнина называл на «вы».— Пожалуйте каши,— шептал Корольков.— Машина наша цела. Только перевернуть надо. На боку лежит. Мотор работает — я проверил. Фляги целы, консервы и сало. Хлебните, товарищ лейтенант.

— Где Пашка?

— Они с Зобниным ушли в Курск. Мы уже вторые сутки валяемся тут, товарищ лейтенант. Тут три санчасти. Старший лейтенант приводили сюда ихнего полковника. Меня и вас смотрели. Полковник дал документ, что мы с вами не годимся для задания. А вас в госпиталь увезут. У вас ноги отбиты из-за позвоночника. Так полковник сказал. А лейтенант Никитин мне сказал: ежели от медсанбата отбодаемся, то надо пробираться обратно в корпус. К своим, меня уже хотели угнать, но я отбодался. А Никитин и Зобнин уехали в Курск на поезде с зенитками. Старший лейтенант бумагу оставил. Вот бумага... На всякий случай: мне и вам приказывается в корпус вернуть-ся...

Советская самоходная

артиллерииская установка су-76