Костёр 1989-07, страница 36
10 мая совещание, наконец, закончилось. После совещания Гудериан стал убедительно просить Гитлера отказаться от наступления против советских войск. Гудериан говорил, что американцы и англичане могут в этот момент открыть второй фронт. И тогда придется немцам очень туго. — Вы совершенно правы,— ответил Гитлер.— При мысли об этом наступлении у меня начинает болеть живот. И Гудериан сказал: — У вас правильная реакция на обстановку. Откажитесь от этой затеи. А Гитлер ответил, что время подумать еще есть. Генералы и фельдмаршалы вернулись на фронт. Приказали своим войскам быть готовыми к наступлению. И 20 мая наш Генштаб сообщил нашим командующим фронтами, что наступление немцев ожидается не позднее 26 мая. Обстановка сложилась очень тревожная, нервная. Наши не могли понять: почему враг не наступает? А наши бойцы рвались в бой. Командующий Воронежским фронтом Ватутин говорил представителю Ставки Василевскому: — Александр Михайлович! Проспим мы, упустим момент. Противник не наступает, скоро осень и все планы наши сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно! Об этом Ватутин говорил по телефону и Сталину. Вот какая сложная была обстановка. Жуков опять побывал на Центральном фронте у Рокоссовского. Рокоссовский всячески стоял за оборону. — Пусть они о нас разобьются, а потом мы и ударим,— говорил он. И наша Ставка решила держать оборону. А поздно вечером 12 июня командующий группой армий «Центр» Клюге по телеграфу сообщил в генштаб Цейтлеру. Попросил передать фюреру, что он, Клюге, стоит за «проведение наступления по плану «Цитадель» группировкой сил, установленной приказом и в основном уже созданной. Это решение, по моему мнению, наилучшее,— сообщал Клюге.— Оно вынудит противника попасть под удар наших клещей». Манштейн поддержал Клюге. Гитлер отбросил сомнения. Наступление было назначено на 5 июля. Первого июля Гитлер собрал снова совещание генералов в «Волчьем логове». Теперь говорил только он сам. Все остальные генералы молчали. Для офицеров фронтов Гитлер издал специальный приказ. «Эта начинающаяся новая немецкая операция,— говорилось в приказе,— не только укрепит наш собственный народ, произведет впечатление на весь остальной мир, но и придаст самому немецкому солдату новую веру. Укрепится вера наших союзников в конечную победу, а нейтральные государства будут вынуждены соблюдать осторожность и сдержанность... Поражение, которое потерпит Россия в результате этого наступления, должно вырвать инициативу у советского руководства... Армии, предназначенные для наступления, оснащены всеми видами вооружения... Эта и последующие операции обеспечены в достаточной степени боеприпасами и горючим. Наша авиация разгромит воздушную мощь противника, она поможет уничтожить огневые позиции врага и путем непрерывной активности окажет помощь бойцам пехоты, облегчив их действия». Наступил критический момент. И вот среди ночи 2 июля в наш Генштаб поступили сведения из управления разведки, что в ближайшие дни, не позднее б июля немцы непременно начнут наступать. Начальник Генштаба Василевский тут же сооб-щил об этом в Ставку. И той же ночью в штабы фронтов ушла директива: усилить разведку, изготовиться: с 3 по 6 июля ожидается наступление врага. Но что же происходило за это время в наших тыловых войсках? Не где-то далеко в тылу, где день и ночь работали для фронта фабрики и заводы, а вблизи фронта. Тут нужно обязательно посмотреть на схему. Мы видим, что снабжала войска на Курском выступе только одна железная дорога: от станции Касторное до Курска. Мы же знаем, как ее бомбили немцы. И днем и ночью. А ремонтники все время чинили дорогу. Починкой и устройством железных дорог занималось управление — ГУВВР (Главное управле НЕМЕЦКИМ ТЯЖЕЛЫЙ ТАНК „ПАНТЕРА" 28 |
