Костёр 1989-07, страница 38

ное — Мормыши в сутки могла пропустить не больше шестнадцати поездов. Для Воронежского фронта выделяли очень мало из них. И вот эта новая дорога должна была выручить Воронежский фронт.

И ведь поставка рельсов, шпал не была налажена. Все это везли издалека. Разбирали дороги, перерезанные фронтом, отдельные ветки. И везли оттуда рельсы и шпалы, и провода, и столбы. И все были настроены на срок постройки — два месяца. Как вдруг генералу Кабанову вручили телеграмму от наркома: «Сегодня ночью доложите ваши предложения по оказанию стройке помощи в связи с необходимостью сократить срок строительства до 35 суток».

Генерал Кабанов даже не поверил — 35 суток! Невозможно уложиться в такой срок! И генерал умчался на самолете в штаб фронта. А там уже все знали.

— Ничем не можем помочь. Укладывайтесь в новый срок. Дорога как воздух нужна нашему фронту. Вчера товарища Ватутина вызвали в Москву. В разговоре со Сталиным Ватутин поставил вопрос об ускорении строительства фронтовой магистрали. Сталин поддержал его просьбу. Тут же дал указание наркому пути построить линию за 35 суток. Теперь вам понятно, чье это задание?

Генералу Кабанову сразу стало понятно. Но где взять рельсы, шпалы? Голова у него шла кругом. Но он тут же попросил помочь строителям хотя бы промтоварами, табаком, конфетами.

— Для поощрения,— говорил он.

Из штаба позвонили начальнику тыла Красной Армии Хрулеву.

— Кроме промтоваров, можем дать только две тонны табаку и две тонны конфет. Достаточно будет? — спросил Хрулев.

— Достаточно, спасибо! — с радостью ответил

Кабанов.

И улетел на стройку.

Он провел совещание в своем штабе. Решили ночью снять рельсы и шпалы на участках Ржава — Белгород и Льгов — Готня. Запросили об этом наркома, тот разрешил. А участок Льгов — Готня находился на территории Центрального фронта. А ведь там своим ремонтникам нужны были рельсы. Потому ночью, тихо и быстро выкопали всю железную дорогу Льгов — Готня.

Ремонтники Центрального фронта доложили самому Рокоссовскому, что «чужие» солдаты разбирают и увозят рельсы и шпалы. Рокоссовский спросил у своего начальника тыла фронта: «Известно ли вам, что в нашем глубоком тылу, где-то в районе Ливны разбирается железная дорога и куда-то увозятся рельсы и шпалы?»

Начальник тыла не знал. Распорядился узнать и задержать тех, кто тащит рельсы, ибо они и самим нужны. Но уже 40 километров рельсов были вывезены. Успели задержать только несколько последних машин. Но у сопровождающих имелись мандаты за подписью члена Военного Совета Воронежского фронта Хрущева.

Дорогу построили на три дня раньше—за 32 дня.

Весной 42-го года немцы на весь мир объявили, что летом опять двинут на Москву. Захватят ее. А сами прорвались к Воронежу и Сталинграду. И в этом году они хотели обмануть наше командование. Вдруг у них на всем фронте Курской дуги наступило затишье. Всякое движение войск прекратилось. А южнее Харькова усилились воздушные бои. К фронту двигались войска. Днем и ночью двигались. Сам фельдмаршал Манштейн 3 июля улетел с фронта. Как стало нашим известно:

О

наградить одного генерала своих союзных войск за операции в Крыму. Но в тот же день Манштейн тайком вернулся на специальном поезде под Белгород. И в ночь на четвертое июля ударные группы врагов бесшумно начали занимать исходные позиции для нанесения удара.

А ночи стояли темные и звездные. Наши войска затаились в ожидании на переднем рубеже. Под Белгородом передовой рубеж обороны занимали части 6-й гвардейской армии генерала Чистякова.

Вот уж и рассвет, а повсюду тишина. Солнце взошло, засверкала росистая степь. Тихо. К полдню солнце стало припекать, на горизонте появились белые кучевые облака. К двенадцати часам в штаб командующего Воронежским фронтом Ватутина приехали командиры армий.

— Все имеющиеся сведения,— говорил командирам Ватутин,— убеждают меня в том, что в ближайшее время, самое позднее — завтра утром, противник перейдет в наступление. Считаю, что атакует он из района севернее и северо-западнее Белгорода. Но возможно и другое решение...

— Вот какое сложное положение было,— объяснял мне дедушка.— Вот-вот противник нанесет удар, а в какой же точке — неизвестно! А ты пойми, внук: перед каждым первым нашим рубежом обороны устраивали мощные позиции боевого охранения. Это боевое охранение первым вступит в бой. И во время этого дня командир армии и определит, где именно враг хочет нанести основной удар, понимаешь? — Я кивал.— И к месту основного удара направит авиацию, танки, пушки.

И наши ждали. Минуты казались томительными часами. И вот в 15 часов 55 минут наши наблюдатели услышали слабый гул моторов самолетов.

— Гу-гу-гу,— нарастало гудение со стороны Белгорода, немного западнее его. И понеслась команда по всем частям шестой армии:

— Воздух! Воздух!

И появились 75 вражеских бомбардировщиков. Их прикрывали истребители. Бомбы обрушились на опорные пункты боевого охранения. В 16 часов 10 минут враг начал артподготовку. И танки, и пехота врага в трех местах атаковали позиции нашего боевого охранения. Так началась битва на Курской дуге.

К ночи только в одном месте враги пробились к первому рубежу нашей обороны.

Теперь стало ясно, где именно враг нанесет главный удар. Этой же ночью к нашим перебежал вражеский солдат и сообщил, что этой ночью солдатам зачитали приказ Гитлера о наступлении, солдатам раздали сухой паек, а саперы снимают свои мины и проволочные заграждения. Завтра, пятого числа, в 5 часов утра начнется наступление.

30