Костёр 1990-07, страница 7

I

двадцать миль в день от Иски силуров до Иски думнониев: новый гарнизон спешил на смену старому. Ни разу не сбившись с шага, без единого

I привала, шла маршем вперед центурия ' за центу

рией. Солнце освещало знамя, вьющееся впереди, К а позади тучей клубилась поднятая ими пыль,

окутывая вьючный обоз.

Во главе колонны шагал старший центурион, командир когорты. Между прямыми черными бровями у него виднелся маленький выпуклый шрам — знак того, что он выдержал испытание и стал Вороном Митры.

Еще год назад центурион Марк Флавий Аквила не имел дела с легионерами. Первые десять лет он тихо прожил вместе с матерью в родовом поместье недалеко от Клузия, пока отец его нес службу в Иудее, в Египте и здесь, в Британии. Они с матерью собирались уже ехать к отцу сюда, но взбунтовались северные племена, и Девятый Испанский — легион его отца — отправился на север усмирять их... и так и не вернулся назад.

Мать его в скором времени умерла, и, повинуясь ее желанию, он перебрался в Рим, к своей тетке, довольно глупой женщине, чей муж, тучный римский чиновник, до противности кичился своим богатством. Марк терпеть его не мог, и чиновник платил ему тем же. Когда Марку исполнилось восемнадцать и он получил право на должность

' Центурия — единица военно-политического деления граждан в Древнем Риме.

центуриона, он попросился в Британию, хотя это означало службу во вспомогательной когорте, а не в боевой, отчасти потому, что там, окончив срок военной службы, осел старший брат отца. Но больше из-за самого отца. Если когда-нибудь и станет что-то известно о пропавшем легионе, то скорее всего — в Британии, и вдруг да Марку самому удастся разыскать его следы.

Он живо помнил худощавого смуглого человека с веселыми морщинками в углах глаз, который время от времени наезжал домой и учил Марка удить рыбу, играть в игру «сколько пальцев» и метать копье. Особенно ярко ему запомнился последний приезд отца. Его только что назначили командиром Первой когорты Испанского легиона, а это означало, что он становится хранителем орла и кем-то вроде помощника командира легиона. Отец ликовал, точно мальчишка. Но у матери был встревоженный вид, как будто она знала наперед...

Мысленно перенесясь на несколько лет назад, Марк вдруг припомнил, что глаза у отца тогда горели ярким блеском, как горят у воинов перед боем. И еще — солнечный луч вдруг упал на большой, с трещинкой,- изумруд, который отец всегда носил на пальце, и высек из камня зеленый огонь. Забавно, как всплывают в памяти такие детали — казалось бы, мелочи, а чем-то они важны человеку.

(Топ-топ-топ — мерно раздавалось позади.)