Костёр 1992-04-06, страница 24

ку, а ей поможете спастись. Смотрите, как бы она не заподозрила, что ей тоже придется хлебнуть водицы». Он умолк, а я и говорю: «Браво, сударь, неплохо придумано».

Читатель, конечно, догадался, что нотариус Жак Ферран решил избавиться разом и от Певуньи, и от госпожи Серафен, которая порядком ему надоела.

— Отлично, сынок, — кивнула вдова Марси-аль. — Ах, ты пошел весь в отца! Да, наклевывается славное дельце.

— Это еще не все. Есть и получше. Мы тут кое-что затеяли с Совой и Крючком. Если дело выгорит, огребем пятьдесят тысяч франков!

— Пятьдесят тысяч!

— Самое меньшее. Это затея Краснорукого. Его

свободу. Поспешим, время не терпит. Нам предсто-

О

знакомая, мамаша Матье, скупает и перепродает драгоценности. Послезавтра, к восьми вечера, она явится в «Разбитое сердце». Сумка у нее набита брильянтами! Старуху утопим в Сене, а камешки поделим. Все пойдет как по маслу! Ну и башка же у этого Краснорукого!

— Не верю я Краснорукому, — поморщилась вдова. — Помнишь историю на Монмартре, когда твой брат Амбруаз загремел на каторгу? А Краснорукий вышел сухим из воды.

— Улик не было. Он ведь хитер как лисица.

— Не верю я ему, — повторила вдова. — Как бы он нас не продал.

— Послушай, от меня потребовали решительного ответа. Чтобы заманить к себе мамашу Матье, Краснорукий купил у нее алмаз, переплатив пятьсот франков! Меня спросили: да или нет? Я сказал «да».

Вдова задумалась.

— Ладно, — промолвила она наконец. — Раз уж ты решился, не стану тебя отговаривать. Но меня беспокоит твой старший братец Марсиаль. Он мне до чертиков надоел. Как бы паршивец не спутал нам карты. Если он сегодня заявится, надо отделаться от него. Только ты с ним не сладишь.

— Ого! Вот увидишь, матушка, я ему покажу!

— Мы с Тыквой тебе поможем... А впрочем, погоди. Кажись, я придумала... В его комнате только одно окошко. Приделай к стене по обеим сторонам окна две железные скобы. Потом приготовь толстые железные перекладины. Да смотри, поторапливайся.

Глава семнадцатая

ПЕВУНЬЯ И ВОЛЧИЦА

Через день в тюрьме Сен-Лазар произошло следующее.

Лилия-Мария сидела на лавочке в тюремном дворе. К ней приблизилась надзирательница и торжественно объявила:

— Поздравляю, дитя мое. Хорошие вести. Друзья вас не забыли — вы свободны.

Через четверть часа Певунья, одетая в костюм крестьянки, предстала перед госпожой Серафен.

Узнав от Совы, что Певунья в тюрьме Сен-Ла-зар, Жак Ферран мигом добился ее освобождения.

— Милая барышня! — начала экономка нотариуса. — Вы должны радоваться, что выходите на

ит долгии путь.

— Сударыня, мы едем на ферму в Букеваль, к госпоже Жорж? — спросила девушка.

— Конечно, конечно. Но сначала — небольшой сюрприз. Вот увидите, вам это очень понравится. Пошли, внизу ждет экипаж.

Лилия-Мария уселась в карету. Она не обратила внимания на то, что старуха приказала кучеру, и не следила за дорогой. Но когда экипаж остановился на берегу Сены, Певунья все же удивилась:

— Сударыня, я плохо знаю Париж. Однако мне кажется, что эта дорога не на Букеваль!

— Я выполняю распоряжения, полученные от ваших друзей. Это все, что я могу сказать.

— Мы отправимся на ферму пешком?

— Через пятнадцать минут мы будем на месте.

Певунья и госпожа Серафен пошли по тропинке.

Погода была чудесная. Солнце садилось, и щечки Лилии-Марии розовели, словно вечерние облака.

— Ах, сударыня! — воскликнула она, — видите островок, а на нем — маленький домик, окруженный деревьями? Должно быть, летом здесь восхитительно!

— Я рада, что это место вам по душе, — отве

чала госпожа Серафен с усмешкой на тонких губах.— Туда-то мы и направляемся. Нас ждут друзья, чтобы отпраздновать ваше освобождение.

— Неужели? Родольф и госпожа Жорж?

— Я уже старуха, но глядя на ваше милое личико, становлюсь ребенком. Я наболтала много лишнего, а ведь обещала молчать... Да постойте же, я за вами не поспеваю!

— Я хотела бы поскорее оказаться там. Какой, однако, крутой спуск к реке! Сударыня, обопритесь на меня.

— Спасибо, милая барышня, — сказала эко

номка, сжимая руку девушки.

Ах, вас ждет за

мечательный сюрприз. У меня прямо язык чешется все разболтать... Погодите-ка... Я вижу на острове людей. Нас ждут.

* * *

Тыква, старшая дочь вдовы Марсиаль, стояла на скамье и внимательно смотрела в сторону, откуда должны были появиться Лилия-Мария и госпожа Серафен.

— Если через полчаса клиенты не явятся, мы уйдем, — заявил Николя. — Куда выгоднее загрести на пятьдесят тысяч брильянтов, чем потопить двух женщин за две тысячи. Скупщица придет в семь часов. Мы должны загодя поспеть в «Разбитое сердце». Утром Сова опять мне про это напомнила... Краснорукий будет снаружи, у дверей, чтобы никто не вошел. А Крючку одному не под силу запрятать мамашу Матье в погреб. Старуха станет брыкаться. Так что без нас не обойтись.

— Вот будет потеха, — заметила сестрица. — Слушай, ты уверен, что лодка в порядке?

— Еще бы. Стоит нажать на крышку люка, и лодка пойдет ко дну.

— Здорово... Кстати, Сова не рассказывала тебе, что она заперла Грамотея в подвале у Краснорукого?

— Да, но мамашу Матье мы затолкаем в другой подвал. А Грамотей сидит в нижнем погребе,

22