Пионер 1956-07, страница 7

ку, заросшему лесом. Светлана видела его глаза — большие, лиг.озые, полные страха и недоумения...

А в загон вошёл уже следующий марал. Осмотревшись, он вдруг начал метаться от стены к стене, пытаясь перепрыгнуть забор. Он то грудью, то боками бился о стены и, словно чуя беду, пи за что не хотел идти в станок...

— Не буду! Не хочу! — крикнула Светлана. И, быстро повернувшись, побежала прочь от панторезных загоноз.

— А никто и не приглашал, между прочил.¹...—• донеслись ей вслед толины слова.— Чудачка! Думает, им больно!

Но Светлана только тряхнула головой, словно отгоняя муху.

— Не хочу, не хочу, не буду!—повторяла она, чуть не плача.— Нашли тоже, что фотографировать!.. Нашли тоже! А то разве не больно?!

3

Светлана, взволнованная, почти бежала по дорожке. Дорожку пересекал ручей, У самого ручья стоял небольшой низкий сарай. Ворота его были широко открыты, а из этих ворот клубился густой пар. Что там такое? Банька такая маленькая, что ли, стоит здесь, у ручья?

Но тут Светлану обступила густая трава, ростом чуть не в два метра. Ромашки и лиловые колокольчики окружали её: они были Светлане выше головы... А под кустами у ручья отовсюду глядели на неё те самые жёлтые цветы, которые она видела издали. Да это лилии! Настоящие жёлтые и оранжевые лилии, которые сажают в садах и выращивают на окнах. А здесь они прямо под кустами растут, в траве, их можно рвать. И как же их много!

Незаметно Светлана вошла в красивую светлую рощу. Деревья стояли, широко раскинув перистые ветви. Светлозелёные листья не могли сдержать солнца, оно обильно проливалось сквозь кроны, бросая на траву лёгкую, трепетную тень.

«Будто праздник какой в этой роще! — подумала Светлана.— Пальмы это, что ли?»

Тут она увидела парнишку. Толстый, в синей фланелевой курточке, этот парнишка рвал траву и совал её в мешок.

— Мальчик, это пальмы? — спросила Светлана.

Мальчик поднял голову и посмотрел на Светлану

круглыми голубыми глазами. Белёсые волосы его были гладко причёсаны на косой пробор, оттопыренные уши просвечивали на солнце и казались совсем розовыми, будто лепестки мака.

— Никакие это не пальмы,— ответил он.

— А ты почём знаешь? — сказала Светлана, помолчав.

— Пфу!— вздохнул парнишка.— Я же... как это... тут живу. А чего не знать-то? Маньчжурский орех — и всё.— Он говорил медленно, словно прислушиваясь к словам, которые произносил.— Их бурундуки едят. Таскают и едят. Вот он, видишь?

Светлана посмотрела, куда показывал парнишка.

— А! Это бурундук и есть? Я одного уже видела сегодня! Думала, белка...

Парнишка реал траву, пыхтел, отдувался, вытирал пот со лба. Потом вынул что-то из кармана, сунул в рот и принялся жевать.

— Ты разве не завтракал? — спросила Спетпгна.

— Завтракал,— ответил он, не оборачиваясь.

— А почему жуёшь?

— Так... во рту скучно.

Он умял траву в м^и::е и вскинул его на плечи. Но так неловко вскинул, что мешок перекатился че-

— Ты для чего травы нарвал?..

рез голову и упал. Парнишка потерял равновесие и тоже упал. Светлана рассмеялась.

— А ты ловкий, кажется!

— Ну и ладно,— ответил он и снова начал поднимать свой мешок.

— Давай уж я тебе помогу,— сказала Светлана.

Но парнишка уже вскинул мешок на плечо. Пошатнулся, но не упал и, твёрдо ступая по мягкой траве, пошёл из рощи. Светлана пошла за ним.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Меня? — он посмотрел на неё из-под мешка.

Светлана пожала плечами:

— Ну, а кого же? Ведь тут, кроме тебя, никого нет. Что ж я, у бурундука, что ли, спрашиваю?

— Ну, если меня, то я... это... Антон Телёнкин. Мой отец — кладовщик в совхозе. Вот мы туг и живём.

Они молча прошли шагов десять. Светлана сорвала ветку ломоноса, длинную, гибкую, усаженную мелкими белыми цветами, и, свернув её венком, надела на голову.

— Ну и цветов здесь! — сказала она.— Такой гербарий привезу — вся школа ахнет!

Антон остановился.

— А ты, значит... ты и есть эта... которая?..

-- Hv да, это " и есть Светлана, которая приехала из Владивостока,— объяснила Светлана.— А теперь скзжи: ты для чего травы нарвал?

— А как же? Этим надо... телятам маленьким,

— Каким телятам?

— Ну, маральим телятам. Маралёнкам...

— А почему ты таскаешь? Пускай рабочие.

— Ага, рабочи:! Это же мы, пионеры, взялись

5