Пионер 1959-08, страница 73

Витя раскрыл мешок, положил в него десятка полтора «чернильниц» и, пригнувшись, побежал в густые кусты метрах в двадцати от дороги. Кусты эти были небольшим островком в поле. Отходить Вите некуда, но и подойти к кустам не так-то легко, если оттуда летят гранаты.

Коля поправил на плече мешок и взглянул на гранаты. Взять или не взять?.. А если обыщут?! Спросят, для чего брал гранаты... Не оправдаешься.

Поборов соблазн, он повернулся и пошел навстречу машине, которая быстро приближалась. Это была открытая легковая машина, битком набитая людьми. Один сидел верхом на заднем запасном колесе, и его голова возвышалась над ехавшими в кузове.

Коля торопливо шел по обочине и успел отойти от места бомбежки метров на триста, когда машина поравнялась с ним и шофер резко затормозил.

Рядом с шофером сидел уцелевший автоматчик; у него была забинтована голова. Позади, на втором сиденье, подавшись вперед, подозрительно уставился на Колю большеголовый человек с редкими растрепанными волосами вокруг лысины. Это был староста деревни Светличное. Рядом с ним, держа в руках автоматы, испуганно выглядывали два лолицая, а третий примостился сзади, на запасном колесе.

— Эй, парень, что там взорвалось? — крикнул староста.

Коля был готов к этой встрече, но при виде такого количества вооруженных людей у него пересохло во рту.

— Я тебя спрашиваю, чертов сын! — выругался староста. — Подъехать можно?! Там ничего не горит?..

— Нет, — тихо ответил Коля.

— А что это за взрыв?

— Не знаю, дяденька...

Староста переглянулся с полицаями и вновь раздраженно обратился к Коле:

— Я тебя, дурака, спрашиваю: там, значит, больше ничего не взрывается?

— Нет, — сказал Коля.

Он почувствовал на себе странный, пронзительный взгляд автоматчика, сидевшего рядом с шофером.

— Ну, поехали! — сказал староста, удовлетворенный допросом, и тронул шофера за плечо.

Но в этот момент автоматчик открыл дверцу машины и выскочил на дорогу. Он медленно подошел к Коле и остановился перед ним, широко расставив ноги. Коля взглянул ему в лицо и вдруг понял, что все пропало, теперь ему не уйти. Он хорошо помнил этого солдата, дежурившего на переезде. Солдат первый начал представление с коровой: потащил ее на веревке к станции. Бежать!.. Но куда?! Солдат тут же скосит его автоматной очередью. Оставалось одно: стоять и ждать своей участи. Как жаль, что он не взял гранаты! Бросил бы сейчас одну в машину, другую себе под ноги... Сам погиб, но и врагов убил бы.

Гитлеровец постоял немного с мрачной улыбкой на худощавом, со впалыми щеками лице, лотом не спеша подошел и со всего размаху ударил Колю по лицу.

Коля упал и, закрыв лицо ладонями, дико закричал:

— Дяденька! Не надо!..

Не понимая еще.'В чем дело, староста удивлен

но наблюдал за этой сценой. Мальчишка как мальчишка. Мало ли их сейчас бродит по дорогам!

— Херр золдат, — сказал староста, мешая русские слова с немецкими, — к черту кнабе!.. Битте!.. Нам некогда!..

Гитлеровец шагнул к машине и стал яростно кричать на старосту, тыча пальцем в сторону Коли:

— Партизан! Коров!..— Он вскинул руки кверху.— Бандит... Цвай киндер! Дохлый коров!..

Староста наконец понял, о чем кричит солдат. Солдат, видно, опознал одного из тех, кто привел корову на станцию. Так вот какая птица неожиданно попалась в руки! Нет, выпустить ее нельзя. Он сам выбьет из этого партизана все необходимые сведения и доставит его в город, в гестапо.

Староста выскочил из машины и, припадая на левую ногу, подбежал к Коле. Почувствовав на своем плече чужие цепкие руки, Коля рванулся, укусил старосту за руку. Тот охнул, но не выпустил его.

Через минуту со связанными руками и ногами Коля, согнутый в три погибели, лежал в машине у ног полицаев, которые насмешливо поглядывали на него.

— Вот щенок! — ругался староста, тряся укушенной рукой. — Погоди! Ты у меня узнаешь, с чем редьку едят!.. Я тебе покажу!

Коля молчал. Тонкие ремни, которыми он был связан, впились в тело чуть не до костей. Он не представлял себе, что способен терпеть такую боль.

Машина проехала немного и остановилась. Староста, автоматчик и полицаи вышли из нее и стали осматривать то, что осталось от «Круппа», а шофер закурил и привалился к спинке сиденья. Его дело — возить. Да и надо же кому-то сторожить задержанного партизана! Шофер курил, поглядывая одним глазом через спинку сиденья на мальчика.

Может быть, где-нибудь в Германии и у него остался такой же сынишка. Шофер хмурился, жевал сигарету и вздыхал.

Автоматчик и полицаи перетащили трупы убитых на обочину и сложили их рядом. Староста ковылял от одного ящика к другому. Он был очень раздосадован. Ничего интересного. Были бы консервы, а то гранаты! Черт бы их побрал!

Несмотря на острую боль, Коля приподнялся и влез на сиденье. Отсюда ему было хорошо видно и то, что происходило у разбитой машины, и кусты, в которых лритаился Витя. «Неужели он ничего не видел? — с тоской думал Коля. — А как было бы хорошо, если бы он сейчас забросал их гранатами!.. Ни один не ушел бы! Может быть, он боится попасть в меня? Лучше умереть, чем терпеть такие муюи!..»

Коле хотелось крикнуть: «Витя, кидай!», — но он побоялся: а вдруг Витя замешкается, и тогда они погибнут оба.

Может быть, Витя и прав. Зачем рисковать? Он не имеет на это права. Кто же тогда вернется к партизанам и доложит Силаеву обо всем, что случилось? Если Силаев будет знать, что их постигла неудача, он пошлет кого-нибудь другого. Теперь отец уже никогда больше не увидит своего сына Колю.

Тяжелый взрыв раздался— совсем рядом. Коля видел, как закричали и повалились полицаи. Автоматчик и староста кинулись в разные стороны. Шофер ошалело схватился за баранку и, не соображая, что делает, дал задний ход. Это спасло его при втором 'взрыве, который сразил побежавшего к кустам автоматчика.

67