Пионер 1988-02, страница 16

— Так на Москву, оказывается, есть? — сунулся Юра в окошечко.

— Работникам системы МПС полагается,— неохотно ответили ему.

А старичок тот снова толкнулся в окошко:

— Вот что, дорогуша, сделай мне все же на нижнюю. Небось полным-полна коробушка. Знаем мы вас! — лукаво глянул на очередь, словно все его здесь очень любили, и добавил: — Пожалей меня, зазнобушка!

— Молодецкого плеча! — закончил выступление хилого старичка какой-то парень, и все невесело рассмеялись. Юра же тянул свое:

— А этот билет мне продайте. Зря я, что ли, такой хвост отстоял?

— И правда,— сказала какая-то тетка.— Мальчонка небось не зря в Москву едет. Вон как хлопочет. А то развелось много этих самых, которые без очереди, мелиораторов,— ни к селу ни к городу добавила она — Чернильницы только по конторам осушают. Чернила много, а порядку мало. Поезда пустые ходют, а билетов нет.

— А вы чего встреваете? — окрысился «мелиоратор», сразу утратив всю свою обаятельность.

Окошко захлопнулось, и за стеклом закачалась табличка: «Обед».

«Мелиоратор» зашелся от ярости. Он начал было стучать в стекло, а потом повернулся к Юре:

— Из-за тебя, сопливец. Да я тебя...

Юра поспешил исчезнуть.

Отойдя от кассы, он нос к носу столкнулся со Славиком.

— Здорово, Рокфеллер! — приветствовал его Юра.

Приветствие прозвучало довольно весело.

— Салют, дистрофик! — ответил Славик. Вот он-то на самом деле находился в очень хорошем деловом утреннем настроении. В руках у него была красивая спортивная сумка, в которой, наверно, и обитали вареные раки. Славик делал бизнес. И делал успешно: все раки сегодня мгновенно были распроданы, и веселый Славик шел домой.

— Отдуплился! — радостно пояснил он.

Он даже кое-что рассказал Юре, солидно посматривая по сторонам. Говорил приглушенным голосом. Держался, как крупный хозяйственник.

— Есть тут одно место — мешок раков за день собираю. В кипяточек, да посолить, да лаврушки кинуть. Цена по конъюнктуре. Усек?

Настолько он был доволен, что даже спросил, как дела у Юры.

— Плохо,— просто ответил Юра, что-то надумав.— В Москву еду.

— Это еще зачем?— насторожился Славик.— Какое-нибудь дело?

И Юра сообщил ему следующее. Пусть Славик не думает, что история с аквариумом просто так рассосалась. Ему, Юре, приходится ехать в Москву за рыбами — те, которые погибли у Кости, только там и есть. Костя, кстати, считает, что аквариум разбил Славик. Кулак его видел?

Потом Юра отвел Славика в сторону, достал бумажник, вынул из него деньги, потом вложил обратно три рубля и закончил так:

— А сумку отдай в камеру хранения. Чтоб легче бежать.

И они разошлись.

Подошел одиннадцатичасовой. Кажется, «Баку— Москва». Юра, как важный деятель с туго набитым портфелем, приблизился к вагону № 8.

Это вагон номер восемь? — вежливо спросил он проводника.

— Ха! Ты что, мальчик, арифметики не знаешь? — ответил ему проводник с очень сильным кавказским акцентом.— Номер восемь. Точно.

Юра нарочито медленно достал и стал открывать бумажник. Стал в нем копаться, и тут как вихрь налетел на него Славик. Вырвал бумажник — и бежать. Юра оторопел и к месту прирос. «Деньги! Билеты!»— хныкал он. Поезд тронулся. Но проводник на ходу втащил Юру в вагон.

...Юра не мог тогда знать, что Славика задержала милиция и тому пришлось отдуваться и за бумажник, и за раков одновременно. Но, к счастью, все в конце концов обошлось...

Поехали!

— Не скучай, мальчик, по деньгам,— сказал проводник.— Где твое место?

Да я не запомнил. Ни к чему как-то было,— объяснил Юра.

— Вот молодой,— забеспокоился проводник.— Да вот здесь твое место, слушай. Других в моем вагоне свободных нет. Значит, это твое.

Он открыл дверь крайнего двухместного купе Юра вздрогнул и попятился: на верхней полке устраивался «мелиоратор».

— Вот,— сказал проводник.— Этот мужчина, согласно билету, проживает наверху. А ты, значит, согласно логике, внизу. Располагайся, безбилетник,— пошутил он и ушел.

— Очень хорошо! — тут же заскрипел Юрин сосед, свесив с верхней полки ноги в белых шерстяных носках.— Своим, заслужённым работникам на верхние полки билеты суют, а сосункам, соплякам вниз,— и замолчал, но тут же вздрогнул от посетившей его мысли: — Эй!

— Ну! — ответил Юра.

— Баранки гну! Почему тебя кацо безбилетником назвал?

— А это у меня фамилия такая,— ответил Юра.

— Ага. Ну вот я тебя в милицию в Харькове и сдам.

— Это за что?

— А за фамилию. Их там такие фамилии очень интересуют...

Поезд подошел к станции. В коридоре зашумели, и через секунду с грохотом в купе вдвинулся здоровый дядька в соломенной шляпе и с огромным чемоданом. Свой законный билет он, как наган нацелил на Юру.

— Мабудь, туточко,— сказал он, однако, добродушно.

Юра не стал дожидаться, пока добродушие на лице здоровяка закономерно сменится чем-ни-будь похуже. Подхватив портфель, он бросился вон из купе и столкнулся с проводником.

Э, слушай,— сказал тот.— Билета у тебя нет. Я могу этим фактом пренебречь. Но чтоб тут тебя не было. Этот высокопринципиальный товарищ не бог весть какая шишка, а нервы истреплет. Понимаешь?

— Понимаешь, — ответил Юра. — Субординация. Только я, наверно, не в тот вагон сел. Помню, что четный... В этом поезде мои едут папа и мама. А я должен был к ним подсесть. Пойду искать.

— Ну-ну,— сказал проводник. И тут же с тяжелым неуклюжим стуком (такой услышишь только в поездах) отскочила дверь купе и показалась неторопливая, но неуклонная фигурка «мелиоратора». Юра заспешил к тамбуру.

Перенажимав множество угловатых дюралевых

Ф