Пионер 1988-02, страница 18
и говорит: «Матильда хочет наши Лужники прикрыть». И показал то, что ему удалось сорвать с ДЭЗовской стенгазеты: ...не пора ли Ужасный прекратить футбол? Вы нашу просьбу не забыли? — Волнуется пенсионер — Пока нам окна не разбили, Разбейте перед домом сквер И вторят инженер, учитель, И ветеран, и пионер, Взывая к ДЭЗу: пощадите! Разбейте поскорее сквер. М. Серебряная. Матильдин стих, однако, восстановили, хотя, конечно, он был странным, особенно про пионера. Но жильцы забеспокоились решили, что лучше устроить на пустыре детский городок. Они (в основном бабушки и прабабушки) не оплошали и тоже создали свой стих. «Не хочем мы, чтоб в скверах под окошкими гулял народ с собачкими да с кошкими и т. д.». Стихи эти в газету не взяли, но созвали собрание жильцов и большинством порешили так: всем миром взять топоры, лопаты, грабли, пассатижи и другие инструменты, взять да и создать на пустыре что-нибудь хорошее для малышей. И вот как-то утром на пустырь заявились два дядьки. Они принесли доски и попросили юных футболистов не тревожить их, трудяг, своим мячиком. Очень культурно попросили. Руководил строительством песочницы грузный добродушный дядька в синем комбинезоне и с трубкой в зубах — Ян Яныч. Как он своим рубаночком: вжик, вжик! Или: шурк, шурк! Как он своим молоточком с красной (чтоб в стружках не затерялся) ручкой: р-раз! — и гвоздь с одного маху по шляпку уже в дереве. Высшей квалификации труженик. Похож на передовика из социалистической страны, но наш, только «прибалт», как говорил отец. Вот и попробуй теперь этого симпатичного дядьку забыть. Выкинуть из памяти всю его добродушную добросовестность! И забыть его худющего напарника — русского умельца, который старательно выводил при помощи долота по краю песочницы резной узор Выводил и замысловато улыбался, сложив губы трубочкой: это все, дескать, ерунда. Но раз уж меня попросили, то с нашим удовольствием... Когда эти двое пошабашили и ушли (а Ян Яныч еще дважды с удовлетворением оглянулся на работу рук своих), из песочницы сделали ворота, расположив ее стоймя. Стали забивать голы — для особого смака даже без вратаря. Удар — и дикий вопль: «Никаких пес-с-сочниц! » С нажимом на «с»: пес-с-сочниц. Еще удар, и: «Никаких пес-с-сочниц! » И все бы это ничего. Но потом песочница загорелась Кажется, потому, что рухнула и чуть не отдавила им ноги. То есть как бы проявила агрессию. Сам Юра не поджигал — он «только» сбегал за спичками. Да еще по дороге прихватил стружек — заприметил, куда отнесли их аккуратные мастера Большой добротный квадрат снова поставили вертикально, обложили стружками и все с тем же воплем: «Никаких пес-с-сочниц» — подожгли... И ЮРА, ЗАСКРИПЕВ ЗУБАМИ, УДАРИЛ ПО НЕВИДИМОМУ МЯЧУ Он снова находился в поезде «Баку— Москва». — Мальчик ты ведь не из нашего вагона? Юра вздрогнул и обернулся: перед ним стояла красивая и злая блондинка-проводница. Пожав плечами, Юра хотел двинуться дальше, но проводница уже схватила его за руку. — Нет, ты не оттуда пришел. Вертай в свой вагон. Если, конечно, он у тебя есть.— И посмотрела на Юрин портфель Юра с тоской в походке пошел обратно. К счастью, из купе перед ним вышел очень толстый человек. За ним выпорхнул женский голосок: <И купи чего-нибудь вкусненького». Бодро справляясь с ручками, толстяк направился в опасный восьмой вагон, а Юра - следом и немного сбоку. Благополучно миновав опасный участок (правда, в какой-то момент Юре показалось, что по нему скользнул безразличный, но всевидящий кавказский глаз), он перешел в следующий вагон и остолбенел. Вагон-ресторан! Здесь пахло шашлыками, стояли столики. На них в металлических загончи-ках подрагивали (а не было бы загончиков, то, верно, покатились бы!) бутылки с нарзаном... Немного оробев от этой железнодорожной неожиданности, Юра не сразу посторонился, чтоб пропустить одного интересного пассажира А интересен этот пассажир был тем, что нес, ловко зажав между пальцами обеих рук, громадное количество желтеньких веселеньких бутылочек «Фанты. Нарядный фокусник из цирка! С таким вот все ясно: купил человек «Фанту» и скоро будет ее уютно распивать на своем законном месте. А мы сейчас им тоже фокус покажем! Юра с решительным достоинством направился к буфету и, взяв две бутылки «Фанты», двинулся обратно. Нарочно шел медленно, чтоб напороться на «мелиоратора ». И напоролся. Тот посмотрел на Юру, на бутылки и ничего не сказал. Кажется, оценил. Кавказец тоже увидел Юру и спросил- — Нашел своих' — Да,— небрежно ответил Юра.— Вот батя за «Фантой» послал. — Большой Макаренко твой батя,— заметил проводник, оценивающе оглядел Юру и вдруг сказал — Дай портфель. «Не пропадет»,— почему-то сразу решил Юра и отдал портфель. Прошел в международный, заперся в туалете и, зацепив за вентиль, открыл одну бутылку. С удовольствием выпил. Постоял. А потом, зажав рукой под рубашкой полную бутылку, он с пустой бутылкой на виду двинулся обратно «Мелиоратор» тоже двигался с «Фантой» и вдруг (кто бы мог подумать!) спросил: — Еще возьмешь? — Безусловно,— ответил Юра и нахально добавил - Мы тут рядом, в международном Естественно, идя «домой», он нес на виду полную бутылку, идя же в «ресторан» — пустую. Вслед Юре уже показывали пальцем, а какая-то женщина сказала: — Это ж надо всякую совесть потерять, чтобы так гонять хлопца. «Точно,— подумал Юра,— пора закругляться.— Не помешало бы теперь (разве мы не белые люди?) и посидеть в ресторане». Наверно, ресторан уже закрывался — все его работники сами сидели за столиками и ели. Здесь Ф |
