Пионер 1988-02, страница 15

приехать сын — может быть, с четырехчасовым. Если он, конечно, ездил в Москву, а не к Зазе.

Мать волновалась сначала в комнатах, а потом вышла волноваться на балкон. Время, казалось, шло без своей обычной неумолимости— мешкало, топталось на месте. Внизу сидели старухи и медленно грызли семечки Отдельно от них дышала воздухом Матильда, гулявшая с таксой: тоже медленно, почти неподвижно. А такса была похожа на статуэтку. Минуты, вместо того чтобы чинно идти в затылок друг за другом, разбредались, присаживались, может быть, даже грызли семечки или закуривали тонкие папироски. Будильнику на телевизоре, наверно, было за них неловко: он уже целых полчаса показывал сначала двадцать пять минут третьего и еще полчаса — без двадцати пяти три

Отец как и обещал, пришел с работы раньше Не успел отдышаться, как на пороге возник Юра

Он был усталый, запыленный и даже с подбитым глазом. К тому же он был явно болен. В руках он держал абсолютно некрасивый букет из засохших цветов — обещанный гербарий. Войдя в квартиру, Юра прямо-таки упал на руки родителей букетом вперед.

II. ДРИБЛИНГ

Под оханье матери и смущенные взгляды отца Юра лег в постель — болеть по всем правилам. Что-что, а это он, надо полагать, все же заслужил. Когда мать заходила к нему, чтобы поправить подушку или еще за чем-нибудь столь же необязательным, он притворялся спящим. Но он не спал много, слишком много было у него мыслей — и о прошлом, и о предстоящем. Много всяких опасении и предчувствий.

ЮРА ПОБЕЖАЛ С МЯЧОМ В ДЛИННОМ, БЕСКОНЕЧНОМ ДРИБЛИНГЕ.

ЭТО БЫЛ НЕ СОН. ПРОСТО ЮРА ПОГНАЛ НЕВИДИМЫЙ МЯЧ — СВОЮ ПАМЯТЬ ПО ПОЛЮ: ПО ВРЕМЕНИ И МЕСТУ НЕДАВНИХ СОБЫТИЙ.

...— Ну, мне пора,— сказал Юра и направился к двери

— Ты куда? — закричал отец.

— К бабке еду, вот куда Вы, дорогие родители, совсем тово.— И вышел.

ДРИБЛИНГ НАЧАЛСЯ С ШАХТЕРСКОЙ — ДЛИННОЙ ОДНОЭТАЖНОЙ УЛИЦЫ. Здесь Юра бывал редко. Около калитки, однако, грелось на раннем утреннем солнышке знакомое существо — как две капли воды похожее на соседского кота Ромку. Наверно, его сестра или дочь. В их городе много таких кошек — в серых пятнах, с белой мордочкой, грудью и лапами. В других местах, наверно, преобладают какие-нибудь другие — рыжие, например, или черные... Что это он вдруг о кошке? А это его незаметно взял под руку ЮАГ и повел, показывая то кошку, то водонапорную башню, видневшуюся из их окна (а тут вот она!), то развилистый тополь, на который они как-то лазили с Толиком; то тетеньку в очках с толстыми стеклами — кассиршу из их магазина. Вон где она, оказывается, живет — на этой одноэтажной улице. Вышла из избушки № 59 и пошла в свой магазин

ЮАГ был грустно-задумчив В такоь: настроении привел он Юру Голованова к железнодорожной станции и исчез.

К перрону подкатил московский поезд. Кончалась торопливая посадка. Проводники у вагонов стояли ленивые, но зоркие.

Юра быстро осмотрелся и вдруг увидел очень медленно продвигающуюся к поезду совсем старую старушку. Интересно, как ей удастся забраться в вагон по его крутым ступеням? Да еще с таким здоровенным чемоданищем. Тут Юру и осенило.

— Бабушка, я тимуровец! — кинулся он к бабке.— Меня отрядили помочь вам при посадке.

— Ой, спасибо, внучек! —радостно запричитала бабка.

Они подошли к вагону. Проводница сказала:

— Ваш внук, бабуля? Какой молодец!

Ее никто не опроверг. Бабке было не до того. Она не могла чувствовать себя спокойно, пока не поднимется по ступенькам, пока не разыщет свое купе, пока не поставит чемодан куда положено и не сядет на свое законное нижнее место (а тем самым и на чемодан).

— Как помог-то, как помог! Давай, милок, я тебя пирогом угощу, с сыром. Сама пекла. Ну-ка, подержи,— хлопотала бабка.

Юра держал открывающуюся крышку-лежан-ку, а бабка с трудом достала из чемодана что-то завернутое в полиэтилен, развернула и протянула Юре. Юра не отказался: важно было выиграть время, и он стал жевать вкусную ватрушку — тщательно-тщательно, как старик.

— Ну что, добрый молодец,— возникла в дверях проводница,— пора прощаться?

Юра все же выиграл пару секунд — дожевал ватрушку и сказал:

— До свидания, бабушка. Пойду до наших,— и двинулся к выходу.

Дойдя до него, вдруг повернул обратно

— Ну, в чем дело мальчик?- схватила его за руку проводница

— П-портфель забыл,— возбужденно заикаясь, выговорил Юра.

Он вбежал в купе, схватил портфель, но тут поезд тронулся.

— Ну, давай живее! — закричала проводница.— Еще успеешь!

Юра примерился, поглядел на уплывающую из-под ног землю и сказал:

— Не, боюсь.

— Ты что, смеешься?— возмутилась проводница.— Трусишка нашелся! Вот я тебя сейчас к начальнику поезда сведу!

Но зачем было куда-то ходить, если вот она на стене — такая удобная, сподручная вещь. Стоп-кран. Поезд дернулся и замедлил ход.

— А ну, живо! — прозвучала команда.

Приехали...

Юра поплелся к билетной кассе. А касса, она. наверное, просто существовать не может без длинной очереди. Только дотоптавшись до окошечка (вот что значит неопытность), Юра разглядел маленький квиток на стене: «Билетов на Москву нет».

— А может, один билетик найдется? — спросил он.— Какой похуже. Рваненький. Можно и на товарный. Или на паровозную трубу.

И тут откуда-то сбоку появился разбитной старичок — оттолкнул Юру плечиком и стал стучать небольшой книжечкой о подоконничек, приговаривая что-то спокойное, веселое, с прибаутками. Вскоре он придирчивым старческим оком рассматривал выданный ему билет.

©