Пионер 1988-03, страница 29

Сразу видно — человек веселый и не злой. Можно поговорить.

— А вы, случайно, не знаете, где здесь продаются дискусы?— спросил Юра у веселого. - Мне, понимаете, надо найти одного человека, родственника, - округлил он, а я его никогда не видел. Знаю только, что инвалид и торгует диску сами...

— Лысый и продает меченосцев, не устроит? — неожиданно вмешался сосед веселого справа — видимо, тоже веселый человек. Он снял берет и показал, что он лысый.

Юра вежливо посмеялся и сказал с задумчивой досадой:

— Знать бы хоть, как выглядит эти самые дискусы...

■Как выглядят?— переспросил сосед веселого слева — тоже веселый человек.— Выглядят они так: во-первых, в полосатой тенниске, взгляд его скользил по Юре,— волосы слегка кучерявые. Шнурок на левой кеде развязамшиеь.

Нарвался-та ки на остряков!

Но первоначальный весельчак неожиданно спросил:

— Ферштейн зи дейч?

И с этими словами достал откуда-то красивую немецкую книгу. Полистал, поднес к Юриному лицу цветную иллюстрацию и прочел по-немецки: «Симфизодои дискуе ин дер парунгсиериоде». «Диску с в период нереста»,— перевел он. — Куке маль, майн либер фрейцд!

Ты его слушай, он в этом деяе профессор,— приза?

а он возле нее приостановился с велосипедом. Вот он стоит с сумками у булочной видимо, ждет мать. Вот он ест мороженое на фоне Большого театра — того, что в Москве,- а мать ему внушает что-то педагогическое...

Хозяин квартиры отложил письмо. Посмотрел на Юру, как впервые его увидел. И возбужденно заговорил:

— Знаешь, это письмо от нее... От жены... От бывшей.

— Хорошо, что она написала,— подсказал Юре ЮАГ такие слова, а про себя Юра подумал: «Наверно, с новым мужем поссорилась, иначе бы не написала».

— Знаешь,— говорил, сильно волнуясь, дядя Костя,— знаешь, это все не так просто. Жили мы, знаешь, душа в душу... Вот она,— метнулся он к фотографиям на стене.— Хороша? Скажи... А?

То, что надо,— ответил Юра, смутившись.

— А душа у нее какая! — продолжал дядя Костя.— И сын у нас, Юра, вроде тебя. Хороший он, Юра, мой парень. Вот послушай. Так... «В тебя пошел. Каждое воскресенье ездит на Калитниковский рынок. Увлекается диску сами...» Дискус, Юра, — это такая рыба. Распрекрасная, можно сказать. «Ездит он туда с дядей Васей, инвалидом, который ему какого-то особого самца обещал...» Эх, милые вы мои!

— Я бы на вашем месте сейчас бы прямо на самолет — и в Москву. А этому самому деятелю -по тыкве,— посоветовал Юра.

— Какому деятелю? А... Эх, Юра, ничего ты не знаешь!

— В поддых. потом в челюсть, гнул свое Юра.

— Ладно, Юра. не глупи.- оборвал его Тернов-ский.— На, получай обещанное,- и протяну.» Юре несколько чайных ложек из белого сплава.

УДАР — И ДРИБЛИНГ СНОВА ИДЕТ IIO ПТИЧЬЕМУ РЫНКУ. ТЕПЕРЬ ЮРА ПОВЕЛ МЯЧ ЧЕРЕЗ ЮЖНЫЙ ВХОД.

Преодолев не особенно густую, но крикливую толпу голубятников, он вышел к аквариумным рядам и двинулся вдоль них. Найти в этой рыбно-человеческой массе инвалида, продающего диску-сов,— вот что сейчас требовалось.

А как. кстати, узнаешь этих самых дискусов? Не станешь же спрашивать: «Это у вас случайно не дискусы?» Засмеют. Эх! Надо было у Кости выспросить, как они, эти распроклятые дискусы, выглядят!

Юра шел и прислушивался к разговорам:

— Тринафлавин? Трипафлавии у очкастого купим...

— Рекомендую — гибрид лялиуса и лябиозы,-внушительным басом просвещал полный дядька покупательницу,— Да вы посмотрите, дорогуля, какой получился самец! Это ж не самец, а народный артист! Козловский и Кобзон одновременно...