должна быть истинная, а не показная и прислуживающая эксплуататорам народа наука».

Умение ВИДЕТЬ и здесь не изменило великому ученому: в жизни людей он так же умел видеть главное, как и в жизни растений.

Один из давних и любимейших героев Льва Разгона, астроном Штернберг, смотрит на звезды, но всего более занят силой земного притяжения. Открытая им линия притяжения («разрез Штернберга») проходит

через Красную Пресню, где сам астроном в 1905 году сражался на баррикадах, через центр Москвы, где он боролся за окончательную победу революции в 1917-м.

Но «разрез Штернберга» — не только явление гравитации. В книгах Льва Разгона это (однажды были произнесены такие великие слова) та трещина мира, которая проходит через сердце подлинного Ученого, подлинного Поэта, независимо от того, пишет ли Поэт стихи, зани

мается ли астрономией, физикой, ботаникой, или пишет прозу, как Лев Разгон.

В. ПОРУДОМИНСКИЙ

Редакция «Пионера» присоединяется к тем теплым словам, которые сказаны В. И. Порудоминским, и от имени читателей журнала сердечно поздравляет Льва Эм-мануиловича со славным юбилеем!

Лев РАЗГОН

взръш

им

пш

//

(РАССКАЗ ИЗ КНИГИ. «ШЕСТАЯ СТАНЦИЯ»)

Лето и осень в тот год были жаркие, два месяца дождя не было. Уже август кончался, а все еще было по-летнему жарко, работали без рубах, в перерыв и после работы ребята с визгом залезали в холодную волховскую воду и ныряли под бревнами, хватая друг друга за пятки. Солнце с утра всходило в мареве и в мареве заходило, суля на следующий день такую же жару. Возвращаясь с работы, Гриша посмотрел на солнце, уже опустившееся к самому краю дальнего болота. Оно было краснее обычного, горизонт растворился в палевой дымке, и по всей стройке, по всему поселку тянуло щекотавшим в носу терпким дымком.

— Слыхал, комсомолист?— сказал ему, разуваясь, Федосов.— Торф горит. Не иначе — дезертиры подожгли... Пожар учинить — это у них первое дело.

.. Утром Гриша, проснувшись, долго не мог понять, где он... Барак был наполнен едким дымом. Такой же дым стоял на Волховском проспекте. Он висел плотной пеленой над всем поселком, над всей Волховстройкой. До развода на работу было еще далеко, но барак уже весь проснулся, рабочие торопливо одевались.

Дверь барака распахнулась, вбежал Сапронов из рабочкома:

— Всем сейчас же к машинному складу за лопатами!— И тут же выбежал обратно.

Гриша кинулся к складу. Лопат уже не было. Люди хватали кирки, ломы, ведра — все, что было под руками. Цепочки размахивающих руками людей бежали все в одну сторону, к болоту, затянуто-

Печатается в сокращении.

му сплошным дымом. И сразу же сердце у Гриши учащенно забилось и противный холодок побежал по спине... Там стоял тот самый домик без окон, на котором висел картон с загадочной и грозной надписью: «Взрывоопасно!»

...Подобранной где-то лопатой Гриша копал, обливаясь потом, задыхаясь от дыма. Даже разгоряченное тело уже чувствовало другое тепло — жаркое, опасное, шедшее от горящего болота.

— Каюк, братцы! Бежать надо, сейчас как рванет— одна пыль от нас останется!— вскрикнул кто-то рядом...

— А ну, давай сюда! Ящики будем таскать!..

Перед ними был взрывник Макеич. Его черные

усы повисли, мокрые от пота, запорошенные пылью и пеплом.

— Ну, чего вы?— ожесточенно крикнул Макеич.— Динамит надо перетаскивать, пока время есть!

Люди бросили лопаты и кирки. Они разогнулись, вытирали ладонями пот с лица, но никто не мог себя заставить сделать первый шаг. Гриша бросился вперед. Он больно укололся о проволоку забора, вырвал кол и оттащил проволоку в сторону. Дверь динамитного склада была раскрыта, несколько человек вытаскивали тяжелые ящики и складывали их на землю. Неподалеку стояла запряженная телега, на телеге лежали ящики с динамитом. Лошадь равнодушно отмахивалась хвостом от дыма, как от оводов. Ей было все равно, что возить: навоз или динамит... Обливаясь потом, Гриша вытаскивал из склада ящики и передавал их рабочим.

— А возчик где?— крикнул Макеич.— Куда возчик подевался? Эх, удрал-таки, заячья душонка!

©