Пионер 1988-11, страница 41

Розалинда вглядывалась в вершину. Кажется, дома уже кончились и там, вверху, ничего больше не намечалось.

— Знаешь что,— сказал Игорь Иванович.— Мы почти уже наверху, дойдем до конца для очистки совести.

Очень многие люди порою идут до конца из желания завершить действие. Это уважаемые люди.

Розалинда кивнула «да».

Уже у самой вершины они увидели маленький фермерский домик с большим сараем, Рядом с домом стояла красная машина. Они насторожились и побледнели. Игорь Иванович приложил палец к губам и сделал знак Роза линде, чтобы она ждала его на дороге. Сам он тихонько подошел к двери сарая, прислушался и прошептал:

— Леша!

Розалинда вел напряглась, наблюдая за ним и не дыша. Кажется, из сарая послышался какой-то ответ, поскольку Игорь Иванович начал отодвигать засов, который заскрипел и завизжал как нарочно так, что тысячи сверчков не могли поглотить этот шум.

Вдруг появилась полоска света в двери фермы.

— Кто там? — спросил скрипучий голос. Кто-то прокаркал это по-немецки.

Игорь Иванович обернулся на голос:

— Это я.

— Что ты здесь делаешь?

— Ничего. Иду себе...

— Куда?

— В Малаховку...

— Ну и иди себе!

Игорь Иванович хотел развернуться и быстро двинуться в сторону Малаховки, но в двери появился другой человек, это был Кирпичиано, потом еще один другой человек... и еще кто-то.

— Стоять! скомандовал Кирпичиано. Затем трое мужчин схватили Игоря Ивановича и, несмотря на все его сопротивление, злобно запихнули в сарай.

Розалинда в ужасе вскрикнула. Как это было глупо. Ее тоже немедленно схватили и бросили гуда же. Она даже не успела никого укусить.

Грохот, с которым захлопнули засов, показался Леше Измайлову счастливой музыкой. Наконец-то они были втроем.

Скандал в благородном семействе

За всю свою долгую тихую сельскую жизнь старая ферма не слыхала столько ругательных выражений, сколько высыпалось из разгневанною Кирпичиано за эти полчаса. Кирпичиано разносил, буквально уничтожал своих бой-подчиненных.

— Идиоты! Недоумки! Четвертинки!

Почему четвертинки? — удивился Картошка.

— Думаете на одну четверть! Такую операцию сорвать!

— Почему же сорвать, шеф? — спросил Туз.— Мы же ее блестяще провели. Мальчишка здесь, его папочка отсчитает нам рубли, и мы в порядке.

— Кому нужны твои рубли?! — закричал Кирпичиано. Где ты их будешь тратить? Здесь их не принимают. Ты поедешь в СССР?

— А что, шеф? Небольшая развлекательная поездка группы престарелых профсоюзных лидеров.

— И ты будешь развлекаться в Сибири?! Да?! Тебе нравятся эти развлечения в наручниках?

Шеф, а мы потребуем оплаты в твердой валюте,— спорил Туз.

— Да ты больше потратишь твердой валюты на кормление этой международной делегации!

— Кстати, их давно пора покормить! — сказала Сонька Золотая Ручка. Она была плохой, но все-таки женщиной. И желание кормить гнездилось где-то в глубине ее порочной души.

Идите, кормите, мойте, одевайте! — кричал Кирпичиано, — Нам надо было взять одною победителя. За него платила бы вся эта посудохозяй-ственная олимпиада! А теперь мы имеем целую делегацию, и неизвестно, нужна ли она кому.

Картошка взял из холодильника несколько пакетов йогурта, немного хлеба, разрезанного на кусочки и уложенного в тончайший целлофановый пакет, большую бумажную банку с нарисованной на ней кошкой, поставил на поднос и под охраной Туза пошел в сарай.

Он поставил поднос на землю, открыл засов, толкнул дверь ногой и вошел внутрь.

В сарае было темно. Игорь Иванович и два ребенка сидели в дальнем углу при свете маленькой керосиновой лампы.

— Эй вы! — сказал Картошка.— Вот вам еда.

— Это же мясо для кошек,— сказала Розалинда. — А кошек здесь нет. Они что-то напутали.

— Игорь Иванович,— пожаловался Леша по-русски, здесь очень плохо кормят. У нас в пионерском лагере кормили лучше.

— Значит, забрать?— спросил Картошка.

— Ни в коем случае! — сказал Игорь Иванович.— Посмотрим, чем кормят жевенских кошек. Не очень ли угнетают бедных животных эти противные акулы капитализма и их великовозрастные бандитские приспешники.

Ночь окутывала Жевену и ее пригороды.

Дрожа от страха, замученные и уставшие Леша и Розалинда сидели, прижавшись, в кабине трактора. Они глубоко презирали друг друга, но после долгих часов ожидания усталость и страх пересилили неприязнь. Оба молча наблюдали, как Игорь Иванович при слабом свете коптилки пытался оживить мотор.

Он уже придумал план побега. И миллиметр за миллиметром реализовывал его.

Розалинда была удивлена, что репортер умеет еще и трактор чинить.

— А вы знаете, как это делать?

— Приблизительно,— ответил Игорь Иванович. - Его давно не заводили. И аккумулятор сидит. Может быть, крутану ручку — он заведется. Хорошо, что это старая модель.

— Вы у себя дома тоже чините машины? допытывалась Розалинда.

Игорь Иванович кивнул головой:

— У нас в стране половина людей что-то делает, а другая половина это что-то чинит.

— Прямо как у нас,— решила Розалинда.— У меня дома мама продает велосипеды, а папа чинит.

Леша ничего не говорил. Известный международный лектор чувствовал себя, как кающийся грешник. Ведь он был виноват во всем, что произошло.

— Готово! - - сказал Игорь Иванович.— Электрика в порядке. Кажется, он у меня заговорит. Я вам расскажу, что надо делать. Идите сюда.

Розалинда и Леша подошли. Вид у них был испуганный.

©