Пионер 1989-01, страница 59

ди Торговую и Судебную. Вокруг восьмиугольной Судебной площади поставлены были четыре прекрасных одинаковых здания, вмещающие различные губернские административные учреждения, главным среди которых было Губернское правление.

Управлял им, по обычаю, вице-губернатор. Имена и деяния этих вторых для губернии лиц по большинству остались лишь в официальных бумагах, так как. по большинству же. эти вторые лица свято выполняли желания лиц первых — губернаторов, собственных мнений иметь не смея, следовательно, для истории как бы и не существовали.

В памяти же народной, которая, может быть, не столь полна, сколь официальная история и ее архивы. но в преданиях которой сохраняется истина, остались имя и деяния только одного из тверских вице-губернаторов.

Нам имя и деяния этого лица также известны, но не столько как статского советника, высокопоставленного чиновника, сколько как великого русского писателя, сатирика.

Это Михаил Евграфович Салтыков, литературный псевдоним которого- Щедрин— стал второй частью его фамилии.

Тверской уроженец, появившийся на свет 15(27) января 1826 года в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии, к лету 1860 года, когда началась его карьера тверского вицечубернатора. Михаил Евграфович успел много претерпеть от превратностей судьбы.

Совсем юным он был сослан в захолустную Вятку за обнаруженное в его повести «Запутанное дело» «вредное направпение и стремление к распространению революционных идей, потрясших уже всю Западную Европу», как сказал сам государь император Николай Павлович. Целых восемь лет служил Салтыков в далеком захолустье, наблюдпя дикие нравы чиновничества, озорство полиции и безответное смирение народа. И только воцарение Александра Второго принесло ему освобождение Продолжая служить уже в Петербурге, Михаил Евграфович снова принялся за писательство. Его «Губернскими очерками-, подписанными «Н. Щедрин», зачитывались (их читали даже члены царской фамилии и - одобряли), и когда Салтыков был определен на должность ря занского вице-губернатора, император, как рассказывают, произнес: «Я рад этому и желаю, чтобы Салтыков и на службе действовал в том же духе, в каком он пишет». Никто, конечно, и не догадывался, что Михаил Евграфович принял должность не только по собственному хотению. В те годы он разделял «теорию», согласно которой, как он писал много позднее: «Предполагалось наметить влиятельное лицо, прикинуться сочувствующим его предначертаниям и начинаниям, сообщить последним легкии либеральный оттенок, как бы исходящий из недр начальства... и затем, взяв облюбованный субъект за нос, водить его за оный»,

Однако ж сам Михаил Евграфович с его прямотой и честностью не собирался на службе «прикидываться», и в Рязани сразу же начались у него столкновения с губернатором. За невозможностью наладить отношения в Рязани Салтыков был переведен на ту же должность в Тверь, которая была много милее его сердцу.

В Твери Михаил Евграфович вместе с женой Елизаветой Апоплоновной поселился в бельэтаже каменного особняка, что на углу Рыбацкой улицы и Пи-воваровского переулка, вблизи набережной Волги, Теперь в этом доме - музей М. Е. Салтыкова-Щедрина

Вице-губернаторские труды

Со вступлением в должность нового вице-губернатора у тверских чиновников началось мученическое существование. Начальник был грозен, неподкупен, требовал неустанно работать, если что не по нему - кричал, Но главный ужас был в том. что поступать он всем велел «на точном основании статей закона». Как это можно было делать, чиновники не представляли. Законы нужны были, чтобы их обходить, а не для того, чтобы исполнять. И такой порядок установпен был для асей Российской империи. Один из героев Салтыкова-Щедрина, градоначальник Бородавкин. «...писал втихомолку устав «о нестеснонии градоначальников законами» Первый и единственный параграф этого устава гласил: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит». Рассказ об этом градоначальнике не только но выдуман, но основан на событии действительном...

В Твери опытные чиновники и прочие служилые люди думали поначалу, что новый начальник погрозит для порядка, а потом пусти! все по-старому: говорится же, что новая метпа чисто метет. Думали так опытные люди, да просчитались. Посыпапись на них кары неисчиспимые. За одну только неделю, например, вице-губернатор Салтыков сделал: замечание вышневолоцкому городничему «за производство без допжного основания обыска», выговор ка-пязинскому приставу «за совершенную бездеятельность», предупреждение кашинскому испразнику, что он будет уволен, «если не изменит своих допросных приемов»; отстранение от должности станового пристава Ржевского уезда и его письмоводителя «за злоупотребления по должности», за взятки и вымогательства...

Но это еще не все, Вице-губернатор начал творящих беззакония чиновников предавать уголовному суду. И главное за что? «За бездействие власти., за присвоение дене! за применение недозвопенных мер при следствии... за медленность проведения следствия... за подписание фальшивых счетов... за незаконные поборы с крестьян, за избиение крестьян...»» и за прочее... прочее.,, прочее... В общем, за все то. что беззаконием и не считалось, а было как бы традицией.

Но сколько бы ни старался тверской вице-губернатор, «исправить нравы» ему но удавалось. Круговая порука была столь сильна, что чиновник, дажо отданный под строжайший суд, в конце концов отделывался легким испугом.

Впрочем, даже если бы и удалось каждого чиновника «ввести в рамки закона», дело по управлению губернией не убыстрилось бы. Губернское правление было учреждением удивления достойным. Каждая бумага, чтобы по ней приняли решение, допжна была по закону пройти в строго определенном порядке пятьдесят четыре инстанции Просителю надо быпо иметь ангельское терпение, чтобы дождаться решения по своему депу. или на что и рассчитывали чиновники-мздоимцы давать взятки для убыстрения

Много позже, когда в каждом номере «Отечественных записок» должен был появляться какой-нибудь рассказ Салтыкова-Щедрина, ответственного редактора журнала. Михаил Евграфович шутил:

Каждый месяц надо готовить статью. Черт знает что такое! Как хорошо на службе! Бывало, поступит дело. Лежит, лежит, а потом, черт его возьми, как-нибудь и решится.

57