Пионер 1989-03, страница 18

Дубининой. Рыдания душили ее, но рот был заткнут грязным платком...

Платье задралось, опустилось к шее. Ноги о тонких колготках обдавало холодным ветром.

— Пощупаем, из какого теста сделаны умненькие девочки?— нагло хихикнул один из парней, стаскивая с нее колготки вместе с трусиками.

Оля застыла. Голова сделалась чугунной. Ничего уже не чувствуя, оцепенев от ужаса, услышала она странный металлический звук, будто били в набат, и громкий голос. Но потом ей показалось, что голоса звучат рядом:

— Отрываемся!

— Бросай!

— Быстрее!

Оля рухнула в грязь у помойки.

— Очухаешься, стерва, язык попридержи, вырвем! — предупредили ее и побежали, видно, испугавшись чего-то.

Оля подумала, что спугнувший ее мучителей поможет ей. Но рядом не было никого, кто мог бы протянуть ей руку. Только дождь и ветер несли ей влагу и воздух, такие необходимые, чтобы не задохнуться от горя и выжить.

Сколько прошло времени, пока она лежала, не в силах пошевелиться, захлебываясь слезами, Оля не знала. Но понимала, что все же необходимо подняться. С трудом заставила она себя сначала сесть, потом встать. Машинально поправила одежду, подобрала пальто, шарф, шапку. Парни, лица которых она даже не запомнила, ничего не отняли у нее, кроме радости жить и уверенности в жизни.

Снова страшно болела и кружилась голова. Ее вырвало. Из носа потекла кровь. Болела спина, ноги не слушались. Держась за каменную стену, она едва дотащилась до выхода из двора. Грязная, растрепанная и шатающаяся выползла на улицу.

— Пьяная, что ли? — осуждающе спросил у нее одинокий прохожий, увидев ее неуверенный шаг.— Такая молоденькая, совсем стыд потеряли...— Оля слышала укоряющий голос, но ничего перед собою не видела. Все слилось в красновато-черное траурное пятно и заслонило от нее живой и трепещущий мир.

Случайный прохожий все же остановил для нее такси. Сказал что-то таксисту настойчиво и требовательно. И такси понесло ее по городу к маминым «старикам». Она не могла в таком виде вернуться домой.

— Что с тобою? спросила бабушка.

— Упала, ответила Оля, и ее голос показался ей самой незнакомым. Без сил опустилась она на стул.

Слышала, как бабушка раздевает ее, пытаясь обмыть из таза, словно в детстве. Вдвоем с дедом они тащили ее в постель, которая всегда ждала ее в этом доме. И вот она проваливается в пропасть. Проваливается и перестает существовать.

третьему, словно она была мячом в игре «в штан-дер».

Оля попыталась вырваться, закричать, но ее крепко держали, заломив руки за спину. В рот ей сунули платок, запихнули подальше. Она начала задыхаться. Попробовала отбиваться ногами, но один из парней схватил ее за ноги и оказался на корточках перед нею. С наглостью заглядывая ей под подол, он крикнул:

— О, где мы были, что мы видели! Недаром нам советовали перевернуть это драгоценное создание.

Оле сделалось страшно, так невероятно страшно, что спина взмокла от холодного пота. Ненависть к этой мрази, мелькнувшая мысль, что nap-mi в красно-белых шарфах - «фанаты» и их подослали Венька и его компания, породили в Оле сверхъестественную силу. Она резко рванулась. От неожиданности тот, что стоял сзади, отпустил ее руки. Соединив пальцы обеих рук, она ударила по голове того, что сидел перед нею на корточках. Он. к ее удивлению, неловко покачнулся и стукнулся о помойку. Оля кинулась грудью на третьего, заслонявшего ей дорогу. Это был миг ее торжества. Всего лишь миг. Тут же она снова оказалась в тисках.

— Ну, ну, не рыпайся, девочка! — пригрозили ей.— Хочется, чтоб тебя пожалели? А ты умеешь жалеть? Как же теперь ты станешь трепаться о нравственности?

Они скинули с Оли пальто, шапку, шарф и перевернули кверху ногами.

— Вот так. Повиси немножко. Нам сказали, девочке надо вправить мозги.

Волосами Оля коснулась земли. Почувствовала, что набухают на висках жилы. Ломило позвоночник. Тошнило. Но нестерпимее всего было сознание, что все это подстроил Венька и не без участия