Пионер 1990-08, страница 25

может иногда быть справедливым. Но он уже не сможет быть всегда справедливым в своих поступках или постоянно выбирать правильные решения. Например, этот человек не сможет правильно рассудить других, если сам поступает нечестно, несправедливыми будут и его рассуждения. Значит, по-моему, справедливость прежде всего — это часть совести, доброты, уважения к другим. Так что если ты справедлив, то должен быть добрым, правильно понимать других и уважать людей, как людей, потому что ты сам человек и можешь оказаться на их месте». (Марина С., Челябинск.)

Вот мы и вернулись к нашим отметкам-оценкам. Справедливо оценить человека — значит оценить его не выше и не ниже того, что он заслуживает. Но любой человек хочет, чтобы прежде всего ценили его достоинство и честь. Достоинство же (надеюсь, мы это еще не забыли) определяется не силой мускулов, не супермодным прикидом, не успехами. Достоинство определяется единственностью и неповторимостью каждого человека. Мы по своему рождению люди (где бы и когда бы ни родились). Каждый из нас единствен и неповторим. В этом мы все равны.

Это равенство и есть эталон справедливости.

Как там звучит наше золотое правило нравственности? «Поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе». Разве это не справедливо?

Взрослые люди не могут обходиться без цитат и ссылок на авторитеты. Вот и мне не хочется упустить момент и кое на кого сослаться. Жил в России, в конце XIX века, замечательный философ — Владимир Соловьев. Он прожил не очень долгую и внешне не очень счастливую жизнь: не имел собственного дома, скитался по чужим, хоть и дружеским, углам, если влюблялся, то безответно. Но каждый делает свой выбор. Владимир Соловьев выбрал путь мысли. И более всего он размышлял о добре и зле. Может быть, когда-нибудь и вы прочтете его книгу «Оправдание добра». Есть в этой книге кое-что и о справедливости.

«...Если я желаю, чтобы другие помогали мне в нужде, то справедливо, чтобы и я им помогал. С другой стороны, если я не хочу никого обижать, то ведь это потому, что я в других признаю такие же живущие и страдающие существа, как я сам; но в таком случае я, конечно, буду стараться по возможности избавлять эти существа от страдания: я их не обижаю, потому что их жалею, но если я их жалёю, то я буду и помогать им. Милосердие предполагает справедливость, а справедливость требует милосердия, это только различные стороны, различные способы проявления одного и того же».

Ну вот, снова у меня получается нравоучение: детки, вы справедливы только тогда, когда милосердны, когда добры. Нет, понятно, что такие лозунги и призывы возмущают.

Но в конце концов те, кому не очень нравятся слова «добро», «милосердие» и тому подобное, могут попробовать «перевернуть» формулу Владимира Соловьева. Например, так: «Если я желаю, чтобы другие не помогали мне в нужде, то справедливо, чтобы и я им не помогал. С другой стороны, если я хочу обижать всех, то ведь это потому, что я в других признаю такие гадкие существа, как я сам; но в таком случае я, конечно, буду стараться по возможности приносить этим существам страдания: я их обижаю, потому что я их не жалею, но если я их не жалею, то я и не буду им помогать». Такая формула — тоже формула справедливости. Во всяком случае, если ты делаешь окружающим плохо, то справедливо, чтобы так же плохо делали и тебе. Ударившему нечего рассчитывать на ответный поцелуй. Если, конечно, тот, кого ударили, человек, а не холуй...

«Справедливый человек — он прежде всего честный, достойный. И тем больнее ему несправедливость в его адрес. Но справедливость — понятие очень обширное. Может быть, кто-то думает так, кто-то иначе. Но это не главное. Главное, чтобы каждый задумался: «А справедлив ли я?» (Таня П., Челябинск.)

Елена СЕЛЕЗНЕВА

23