Пионер 1990-11, страница 53

Мэгги обиженно надула губы, но ничего не сказала и продолжала взбираться на холм вслед за Робом. Когда мы уже почти подошли к дому, она вдруг выхватила слоника из рук малыша. Истерически смеясь, она побежала. Роб — за ней. Дразня Роба, она бежала не очень быстро и на ходу заводила игрушку.

Сюзи молчала, но видно было, что она взволнованна. Роб заревел. Я ничего не могла поделать: Роб и Мэгги подняли такой шум, что моего голоса совсем не было слышно. Наконец мне удалось их перекричать:

— Мэгги, отдай ему игрушку; пожалуйста!

Мэгги небрежно швырнула слоника в ту сторону, где остановился Роб, и игрушка упала в заросли барбариса. Роб полез за слоником, весь поцарапался и заревел еше сильнее.

Наконец мне удалось заставить их войти в дом. Джон иногда способен довести меня до белого каления, но сейчас я готова была отдать все на свете, только бы он оказался дома. Роб рыдал:

— Он сломан! Слоника сломали!

— Дай-ка его мне, Роб, я посмотрю,— сказала я.

Он отдал мне слоника, и я начала заводить ключом музыкальную шкатулку, но ключ все время проворачивался, как это бывает, когда механизм испорчен, и колыбельная так и не зазвучала.

Может, мама или папа смогут его починить,— беспомощно сказала я.

— Дай-ка его мне,— сказала Сюзи,— готова держать пари, что он вовсе не сломан. Мы просто поднимаем шум и расстраиваем Мэгги. Держу пари, я заставлю его работать.

— На, профессор,— сказала я,— попытайся.

— Да...— протянула Сюзи, поняв, что музыкальная шкатулка действительно сломана.

Роб перестал реветь. Он взял слоника у Сюзи, прижал его к груди и пошел в кабинет. Он сидел в большом кожаном кресле, обняв слоника, и я видела, что его губы дрожат, а по щекам текут слезы. Но он не проронил ни звука.

Мэгги нимало не «сопереживала».

— Сколько шуму из-за какой-то идиотской старой игрушки,— зло сказала Мэгги.— Разве мать с отцом не могут купить ему другую?

— Можно подумать, что тебе вместо сломанной игрушки тут же покупают новую,— сказала я.

— Конечно.

Бесполезно было убеждать ее, что у нас это не принято, и даже если бы папа купил Робу нового слоника, это был бы совсем другой слоник.

— Мэгги не хотела его сломать,— сказала Сюзи, но голос ее звучал неуверенно.— Не нужно ее огорчать.

Как мне показалось, Мэгги ничуть не огорчилась.

— У вас есть уроки на завтра?— спросила я.

— Только по правописанию нескольких слов.

— Идите, готовьте их.

— Давай сначала поиграем,— сказала Мэгги.— Хочешь, снова в больницу. Пошли, Сюзи.

— Сначала надо сделать уроки, а потом играть,— заметила я.

Но Мэгги уже поднималась наверх, а Сюзи отправилась за ней.

— Сюзи,— закричала я,— мама рассердится, если ты не сделаешь уроки.

— Я потом сделаю, глупая,— отозвалась Сюзи и побежала вслед за Мэгги.

Я пошла к Робу. Он все еще плакал, и когда я попыталась его утешить, оттолкнул меня.

Я принесла в кабинет тетради и учебники, села за стол, но никак не могла сосредоточиться. Роб слез с кресла, взобрался ко мне на колени и обнял за шею. Я немного успокоилась.

Конечно, надо было бы пойти наверх и проверить, чем занимаются Сюзи и Мэгги. Я слышала, что они играют, но решила оставить их в покое, пока они не очень шумят. Роб достал свой деревянный поезд и возил его по полу, а я занималась уроками до прихода Джона.

Наконец он появился. Я слышала, как он вешал куртку. Затем Джон вошел в кабинет и бросил на стол свои книги.

— Ну как дела, Вики? Кажется, все хорошо. Робби, привет, старик!

Я угрюмо посмотрела на него:

— В няньки я не гожусь.

— Почему?

Я рассказала о случившемся.

— Я ничего не могла сделать,— закончила я.— Толку от меня никакого. Слава Богу, ты дома. Не знаю, что бы я делала, если бы она выкинула еще что-нибудь.

Джои осматривал слоника.

— Ясно одно,- сказал он, поставив игрушку на стол.- Она испорчена с пеленок.

— Но что с ней происходит?— спросила я.— Ты думаешь, что она всегда такая — испорченная, избалованная? Или это все потому, что ей тяжело сейчас — ни мамы, ни папы?

— Не знаю,— медленно произнес Джон,— что бы мы чувствовали, если бы...

— Прекрати,— быстро прервала его я,— прекрати.

- И все же она отвратительно себя ведет,— сказал Джон.— Наверное, это плохо, но мне не очень-то ее жаль.

Вот и я об этом думаю,— сказала я.— Сюзи очень ее жалеет, а я не могу.

— Давай попробуем представить,— сказал Джон.— каким был бы на ее месте один из нас. Я хочу сказать, если бы нас было не четверо, то есть если бы вы не родились, то я тоже мог быть испорченным и избалованным.

— Глупости,— сказала я.— Не то глупо, что ты был бы испорченным, а что нас могло не быть.

Иногда мне кажется, я был бы этому только рад,— заметил Джон. И я уже готова была рассердиться, как он тут же добавил:

— Ладно, Вики, не будем ссориться. Ты же знаешь, что я шучу. Лучше пойду наверх и посмотрю, чем они там занимаются.

Спустившись вниз, он сказал:

— Веселятся вовсю: растерзали лучшую куклу Сюзи и собираются делать ей операцию.

Обычно Сюзи проводит свои медицинские эксперименты на сломанных куклах. Калечить ради игры новую куклу — не самая удачная мысль, и Сюзи, конечно, это поймет, но будет уже поздно. Мы с Джоном решили не вмешиваться.

— Худой мир лучше доброй ссоры,— мрачно сказала я.— Пойду лучше и займусь картошкой, пока еще что-нибудь не случилось. Вдруг не успею выполнить мамину просьбу до ее возвращения.

— Я помогу тебе,— неожиданно предложил Джон.

Его работа по дому — это рубка дров. Еще он следит, чтобы корзина с дровами была всегда полной, подстригает траву на лужайках и убирает снег с дорожек, а ны кухне ему почти ничего не приходится делать. Мы вооружились ножами и приступили к работе.

49