Техника - молодёжи 1934-01, страница 54

Однако в самый критический момент к руководителю фирмы Роксберри, готовому уже с отчаяния пустить себе пулю в лоб, явился человек, лично ему неизвестный, но производивший отличное впечатление. Этот человек был Чарльз Гудьир, имя которого для резиновой промышленности, хотя он не был ученым, означает то же, что имя Гальвани или Вольты для электричества или Авогадро для химии. Он предложил Роксберри поставить ряд опытов с каучуком и попытаться прежде чем ликвидировать дело добиться устранения дефектов, портивших вещи. "

Роксберри согласился, и Гудьир тотчас же приступил к опытам. Научных знаний у него почти не было, и вся его работа носила грубо эмпирический характер, но это искупалось тем необычайным страстным увлечением, которым он весь был переполнен. Этот замечательный человек полжительно был влюблен в резину, возясь с нею уже несколько лет, отдавая ей все свое время, силы и средства и ничего не получая взамен. Он ставил сотни всяких опытов и экспериментов, которые в большинстве ни к чему не приводили; он затевал десятки всяческих предприятий и дел, которые все рушились одно за другим, втягивая его в долги и принося ему одни только несчастья. Но каждая новая неудача лишь удваивала, казалось, его упорство. Он называл каучук «новой звездой промышленности», он угадывал его блестящее будущее, он всем существом своим чувствовал, что находится очень близко от цели, и ничто не могло заставить его отступить с полпути.

Едва он приступил к опытам на фабрике Роксберри, его арестовали за долги. Полицейский комиссар сказал, приглашая его собраться:

— Имейте в виду: тюрьма — это не гостиница. Возьмите только самое необходимое.

— Отлично, — оказал Гудьир, и, отложив в сторону все, положил в маленькую корзинку несколько кусочков каучука, несколько пакетов с химикалиями и кухонную скалку, чтобы растирать смеси. Даже в тюрьме он ни на минуту не прекратил работы, моментально превратив камеру в экспериментальную резиновую лабораторию!

Задача состояла в том, чтобы сделать каучук нечувствительным к температурным колебаниям и лишить его липкости, тоже делавшим его почти не-' пригодным к употреблению. Только это могло спасти от надвигавшегося полного и скандального провала новую «звезду промышленности». Дело оказалось однако чертовски сложным и трудным. Пытаясь постичь секрет неразгаданного вещества и найти выход из положения, Гудьир применял одно за другим десятки средств, варьировал одну за другой десятки комбинаций, испытывал десятки самых различных способов. Все было тщетно; правда ему удалось вскоре уничтожить липкость каучуковых изделий, посыпая их сверху серой и высушивая затем на солнце; но это почти ничего еще не решало: каучук попрежнему деревенел при малейшем холоде и попержнему таял в тепле, как масло...

... Однажды, выйдя уже из тюрьмы, он по обыкновению работал с пластинками каучука, которых в примитивной его домашней лаборатории становилось все меньше и меньше; продукт был дорог, и ему уже не на что было его покупать. Начиная очередной опыт и оглядев скудный свой запас, он подумал с горечью, что через неделю уже нечем даже окажется, пожалуй, наполнить колбочки и реторты. Он отрезал только маленький кусочек, а пластинку бережно отложил в сторону, рассчитывая, что ее еще хватит на несколько дней, и углубился в работу. Прошло некоторое время. Он встал, чтобы взять пестик с полки и вдруг вскрикнул испуганно и с отчаянием: по рассеянности бместо того, чтобы положить пластинку на стол, он сунул ее на горячую, толыко Что растопленную плиту. Он слишком хорошо знал свойство каучука, чтобы не сомневаться, i что последние крохи драгоценного продукта испорчены и погибли на раскаленной камфорке и уже

завтра ему не с чем будет работать! Он кинулся к плите и, обжигаясь, прямо голыми руками схватил пластинку. Он думал, что она обратилась уже в клейкое и липкое тесто, которое потечет между пальцев; с изумлением однако он ощутил в руках совершенно почти сухую, но необычайно эластичную и упругую массу. Он отказался верить своим глазам; тем не менее факт был налицо, и, чувствуя, как охватывает тело знакомый озноб рабочего вдохновения и лихорадочно начинает биться мысль, он снова, теперь уже намеренно, кинул пластинку на плиту. Сомнений не было. С минуты на минуту каучук, подогреваемый на огне, который раньше превращал его в ничто, становился теперь все лучше и лучше. Скоро он сообразил в чем дело; пластинка была густо покрыта серой, и именно это обстоятельство и сообщало каучуку, который плавился вместе с ней, те свойства, которых он так долго и тщетно искал. Он тотчас же повторил опыт, а через день ставил их уже десятками. Результаты неизменно были отличны, и вскоре он заявил патент. «Звезда» была спасена!

Спрашивается, что произошло бы, если бы он не сделал этой оплошности, положившей начало новой эре резиновой промышленности?—Ничего. Ибо одновременно с ним и не будучи ничем с ним связан, это новое свойство каучука открыл и англичанин Томас Хэнкок, отделенный от Гудьира океаном и расстоянием в несколько тысяч километров. Впоследствии возник даже вопрос о первенстве, так удивительно совпали сроки и даты. А если бы не было ни Гудьира, ни Хэнкока, нашелся бы кто-то третий, обладающий той же рассеянностью и той же горячей плитой в лаборатории. Ибо каучук становился нужен в мировом хозяйстве, и вместо того, чтобы уйти со сцены, он, напротив, только теперь вступал на нее для настоящего дебюта!

Запатентовав новый способ Чарльз Гудьир начал искать возможностей пустить его в дело. В 184J i он открыл небольшую резиновую фабрику в Спринг-фильде, основанную на его новом методе: вместо каучука чистого в дело впервые была пущена смесь каучука, переплавленного с серой. Результаты превзошли всякие ожидания, все былые дефекты каучуковых изделий точно сняты были чьей-то волшебной рукой. На резиновых вещах, которые выходили Ьт-сюда, не оставалось даже и следа прежних пороков: они были прочны, эластичны, великолепны и никак не реагировали больш£ ни на какую даже самую резкую смену температуры. Гудьир добился своего: путь в будущее был открыт для «звезды»! Какую роль сыграло в судьбе каучука это открытие можно судить по тому, что хотя с тех пор прошло уже около ста лет, принцип, установленный Гудьиром, целиком сохранился и до наших дней, сера и посейчас является единственным агентом, употр^еб^ляемым во всем мире для сообщения каучуку необходимых в широком употреблении свойств. Томас Ханкок, сделавший аналогичное открытие почти одновременно с Гудьиром, назвал процесс плавки каучука с серой «вулканизацией», имея в виду мифического Вулкана, который олицетворял у римлян божество огня и металлургии и назывался иначе «плавильщиком». Этот термин быстро вошел в обиход, сохранившись и до нашего времени, а самая вулканизация навсегда осталась и, вероятно, 'останется основным процессом резинового производства.

Чем шире входили в оборот резиновые вещи, которым изобретение Гудьира впервые открыло настоящие двери в жизнь, тем скорее забывал мир о самом Гудьире. У этого человека был блестящий ум аналитика, незаурядные способности и никакого практического умения устраиваться в жизни. Сотни ловких людей растащили мгновенно по крупинкам блестящий результат его труда, пользуясь его открытием и методом, создавая резиновые фирмы и компании и наживая огромные барыши, славу и имена, а он, оттертый этим потоком, оказался в стороне, и вскоре, когда кто-нибудь называл его фами-

\