Техника - молодёжи 1935-02, страница 57

Четыре часа полета. Безупречно работают моторы. Их дробный и ровный разговор остается таким же спокойным, как и несколько часов назад. Самолет болтает. Порывы ветра пытаются перевернуть машину. Шемякин беспрерывно выправляет опасные крены и чутко прислушивается к гулу моторов. Взгляд его одновременно охватывает показания всех приборов. Прошло еще двадцать минут. Значит до базы осталось час с лишним лету. Альтиметр — высота приличная. Тахометр — число оборотов 1 300 в минуту. Термометр... но что это? Стрелка термометра быстро ползет вверх. Шемякин бросает взгляд в кабину стартеха Фролова и по его беспокойным движениям догадывается, что тот уже понял опасность: в цилиндре мотора течь, уходит охлаждающая вода. Стрелка термометра стоит уже на 115 градусах. Мотор нагревается с невероятной скоростью и через некоторое время сгорит. Посадка неизбежна: на одном моторе не дотянуть до бухты. Шемякин резко сбавляет газ «больному» мотору. Стрелка альтиметра ползет вниз—самолет идет на снижение. Маленькие гребешки постепенно вырастают в волны. За несколько минут потряно 400 метров высоты. Столько же •осталось и до воды.

Проходят секунды. «Больной» мотор работает на малом газе, и самолет неуклонно теряет высоту. В эту минуту Шемякин меньше всего думает о гибели, неизбежной при посадке. Нужно сделать все возможное, чтобы смягчить аварию и сохранить машину. Он рассчитывает в уме посадку и ожидает решения стартеха. Но стартех медлит: он вспомнил широкую трещину в борту лодки. В это отверстие хлынет вода... Тогда катастрофа. Но где выход? Вдруг мелькнула мысль. Есть способ оттянуть посадку! Фролов быстро пишет записку Шемякину:

«Предлагаю налить в радиатор питьевую воду. Десять килограммов. Должно хватить, чтобы долететь до бухты».

С сосудом в руке Фролов вылезает на гондолу самолета. Балансируя, медленно продвигается вперед. Цепляется ногами за радиатор носового ; мотора. Самолет «болтает». Свободной рукой Фролов дает знак Шемякину. Понятно! Сильной струей воздуха от винта носового мотора Фролов может быть сброшен с самолета. Шемякин 'прикрывает газ, пропеллер вращается медленней, и Фролов получает возможность действовать. Он отвертывает крышку радиатора, вставляет в отверстие воронку и наливает воду...

До поверхности моря осталось 50 метров, когда Шемякин заметил, что стрелка термометра стала медленно ползти вниз. Он дает полный газ моторам и резко забирает высоту. Стрелка, термометра заколебалась и вновь поползла вверх. Но теперь не страшно. Полет приближается к концу. Еще несколько минут, и Шемякин, сделав крут над гидродромом. быстоо пошел на посадку.

Г*

©амолет готов к полету. За несколько минут до отлета командир корабля Нижегородцев еще раз сказал радисту:

— Итак, на втором и третьем заходе фотографируйте разрывы.

— Есть... разрывы, — ответил Симонян.

Последнее слово, повторенное радистом, особенно отчетливо дошло до сознания комкора. Он покосился на бомбы, подвешенные на бомбодержателях, и еще раз продумал задачу: нужно сделать три захода над полигоном и разбомбить мишени. Бомбы боевые, новой конструкции. Их разрушительная сила испытывалась впервые.

Время! Короткая команда:

— Не идущие в воздух, оставить самолет!

А спустя минуту:

— Приготовить моторы к запуску! Контакт кормовому!

Старт. I

Взлет.

Самолет над морем. Летнаб приступает к работе. Он бросает за борт две пристрелочные бомбочки, которые, разорвавшись, образуют на море ярко-зеленое пятно. По этому пятну летнаб оптическим прицелом опреде-♦ ляет угол сноса самолета по ветру. На ветрочете он рассчитывает силу ветра и находит действительную скорость самолета относительно земли. Теперь летнаб рассчитывает место вероятного попадания бомбы и пишет Нижегородцеву:

«Курс 130, скорость по прибору 150, высота 1 500 метров». Нижегородцев разворачивается в сторону полигона.

Первый заход. Нижегородцев, точно выдержав задания летнаба, подходит к мишеням. Летнаб отводит рычаг бомбодержателя. Бомба падает. На высоте 1 500 метров люди не слышат огромного, сотрясающего воздух разрыва, но они его видят: веером взлетают темные брызги разорванной земли, и лохматая завеса разрыва стынет в воздухе.

Уплывают границы полигона. Комкор главно разворачивает машину и снова ложится.на боевой курс. Снова стремительно приближаются мишени. Второй заход. Рычаг бомбодержателя отходит в сторону, и тотчас слишком близкий грохот перекрывает гул моторов. Могучий удар воздуха сотрясает самолет и резко выбивает его из прямого полета. Самолет швырнуло. «Катастрофа»? На секунду сжалось и замерло сердце. Но уже в следующее

Командир отряда Н. Логинов.

Первым серьезным испытанием для нашего молодого отряда было участие в составеэскадрильи в операции с флотом далеко в море. При отруливаннн нас сразу же постигла неудача. Мой молодой стартех тов. Наконечный не смог завести носовой мотор. Комкоры других самолетов не решились на самостоятельный полет и ждали меня. Все другие отряды один за другим взвились в воздух и скрылись в глубине морского горизонта.

Очень мне стало обидно, что первый вылет отряда постигла такая неудача.

Наконец метор удалось запустить. Я первый взлетел и за мной поднялись остальные корабли отряда. Быстро построившись, мы бросились догонягь улетевшую эскадрилью.

Отойдя от берега, я понял, что положение очень серьезно. Море было покрыто глубокими гребнями волн от прошедшего шторма. Мелькнула мысль: вдруг вынужденная посадка. Тогда молодые летчики не смогут посадить самолет на волну и разобьются. Второе опасение: на моем самолете молодой штурман, вдруг он просчитается в курсе на несколько градусов. Тогда я не найду флота, свою эскадрилью, заблужусь в море и, израсходовав горючее, вынужден буду сесть в открытом море. Отказаться от выполнения поставленной задачи — значит заявить о своем бессильи. Я обдумывал, на-хое принять решение — итти вперед или вернуться в базу. Большевистская настойчивость, желание во что бы то ни стало выполнить задание командования заставило меня принять решение — итти в море.

Долго и томительно шло время. Кругом вода синевой уходила далеко за горизонт, скрываясь в воздушной дымке. Мы летели 3 часа, строго выдерживая заданный курс. Я начал беспоноиться: не пролетели ли мы мимо эскадры, не ошибся ли штурман. Минуты казались нам вечностью. Эскадры все нет. Вдруг слева в серой мгле показались черноватые сгустки дыма. Я подумал, что это наверное дым проходящего линкора „Париж-сной коммуны., Через несколько минут мое предположение оправдалось

Через 3 часа 20 минут полета мы открыли зснадру. Приближаясь к ней, мы заметили в облаках маленькие черные точни. Это эскадрилья боибардов во главе с комбригом Базенковым приближалась к эскадре. Я дал полный газ и на максимальной скорости стре-мительно стал сближаться с эскадрильей. Подошли во врепя.

И. ЛОГИНОВ.

5