Техника - молодёжи 1935-02, страница 58

Командир корабля М. Нижегородцев.

От Сортовсного райкота ВКП(б)

Товарищ Нижегородцев! Сормовские большевини с большой радостью приветствуют своего гевоя-летчика, выпестованного славным комсомолом. Мы уверены, что ты еще упорнее и настойчивее будешь овладевать летной техникой, будешь растить и воспитывать сотни подобных сеЗо.

От Сортовсного райкома комсомола

Мы восхищены твоей смелостью и организованностью. Твой подвиг достоин подражания. Вот почему вся оабочая молодежь мысленно апподирует тебе и стремится лучше овладеть техникой, техникой своего делана пользу социализма.

Из письма начальника ВВС тов. Нижегородцеву

Ваше геройство и летное искусство, проявленные по предупреж. дению катастрофы тяжелого само лета, являются примером, достойным подражания. Вы награждены орденом Ленина-наградой, ноторая дается за особое геройство и особо выдающимся людям нашей страны.

Я рад от души поздравить вас с этой высокой наградой и уверен, что самоотверженность и мужество, смелостьи отвага, проявленные вами в данном случае, не в меньшей мерз будут проявлены во всей дальнейшей работе в военновоз-душных силах и в грядущих схватках между трудом и напиталом.

Желаю вал дальнейших успехов.

Ваш АЛКСНИС

мгновение мозг работает с колоссальной быстротой. Целы ли троссы управления?— обжигает мысль, и Нижегородцев резко повертывает штурвал вправо и влево. Самолет не слушается. Линия полета пряма. Нижегородцев не учел того, что он слишком быстро крутанул штурвалом и поэтому машина не реагирует на его движение.

. . . Значит перебито управление.

Мысли к парашюту... Прыгать!?. Нет! штурвал налево — самолет повинуется. Направо—мелкий крен и самолет идет вправо.

. . . Значит, троссы в порядке ... Спокойствие...

Повернув голову, Нижегородцев впервые замечает, что крыло проды рявлено. Лохмотьями висит обшивка, отчетливо видны кости крыла — нервюры. Взгляд в другую сторону: крыло как гигантское решето...

. . . Значит, бомба разорвалась под самолетом и раздробила крылья... Бомбы еще остались... Где еще повреждения? Вот вопрос!

Кто-то трясет за плечо. Второй пилот передает записку Нижегородцеву. Комкор полуобернулся, и на мгновение зрение фиксирует белое лицо стар-теха. Но это .мгновение. А затем глаза скользят по пляшущим буквам:

«Скорей на посадку ... Симонян тяжело ранен».

Взгляд за борт. Самолет висит над бухтой. Море осталось где-то позади. Бросить бомбы в бухту — невозможно. Сесть с ними — взорвать самолет. Плавный вираж, и уже бухта в тылу. Проходят секунды, они кажутся бесконечно долгими.

«Симонян тяжело ранен» — мелькнула мысль. И тут Нижегородцев вспомнил последние слова радиста:

— Ест... разрывы.

Ах, так! Значит он фотографировал разрывы, находясь в днище корабля. Значит днище разворочено взрывом, значит сесть на воду — смерть, затопить корабль.

Самолет плывет над открытом морем. Рукоятка бомбодержателя отходит раз и еще раз. Взгляд через плечо, и вздох облегчения. Еомбы разорвались на этот раз в море.

Разворот. Море в тылу. Стремительно 'Приближается бухта.

Самолет резко шел на посадку. Пилот не делает обычного захода над постом управления полетами и держит курс на середину бухты, как бы целясь в черную пасть широко открытого ангара. Это вопреки установленным правилам, это грубейшее нарушение летной дисциплины. Дежурный по полетам ошеломлен, оцепенели от изумления люди, работающие на аэродроме. Вот самолет коснулся воды. Вот он опустился на задний редан. Сейчас лодка примет горизонтальное положение. Но что случилось? Люди услышали резкий рывок в замирающем моторном рокоте. Самолет с высоко поднятым носом устремляется вперед. 'Все увеличивающаяся скорость г^а дает возможности опуститься лодке на воду. Самолет летит на хвосте. Носом к берегу, на людей, на ангары. Люди разбегаются. Чем они могут помочь явно сошедшему с ума пилоту! Они лихорадочно машут руками. «Сбавляй обороты», — так понимает Нижегородцев их красноречивые жесты. Но он не слушается. Только в нескольких метрах от берега Нижегородцев включает моторы, и лодка самолета, не успев принять в воде полное горизонтальное положение, выбрасывается на берег. Неуклюже раскачивая изрешеченными крыльями, самолет по инерции немного прополз по песку и остановился. ,

Нижегородцев выскочил из кабины и бросился навстречу сбегающимся людям.

— Носилки,— крикнул он, — скорее носилки!

Стартех и летнаб осторожно вытаскивали истекающего кровью Симоняна ..

Еэортновский рассказывал мне об этом подвиге Нижегородцева.

— Конечно, это было блестящее решение, — говорил он. — Нелепый случай вырвал из наших рядов Симоняна, и мы могли бы лишиться Целой группы прекрасных людей. Сядь Нижегородцев как полагается, машина бы утонула. Самообладание прекрасное, не растерялся. Сидя за штурвалом, нашел «соль» повреждения. Бомба разорвалась под самолетом, исковеркала днище и нанесла шестьсот пробоин крыльям.

Разговор поддержал комиссар:

— Люди у нас дисциплинированы и внимательны. А. это — главное. Только дисциплина у нас не такая, как представляют ее некоторые — козырнул и вытянулся в струнку. Не только это. У нас, большевиков, дисциплина внутренняя. Обладая этим качеством, будешь жить и работать как надо...

... В кабинете собрался весь комсостав эскадрильи.

—- Разговаривать будет о безаварийности, — оказал Бортновский. — Кто из вас скажет, что это такое—безаварийность?

Минутное молчание.

—• Есть формула, товарищ командир эскадрильи, разрешите сказать

— Говорите, Нижегородцев.

— Безаварийность, — сказал он, — это две трети дисциплины и одна треть внимания.