Техника - молодёжи 1936-06, страница 32

дачным. Но всего только два раза, и больше этого уже не повторялось. Он караулил у решетки в разное время дня и при самой различной погоде. Но ничего интересного он не мог больше обнаружить. Мертвые лягушки висели на крючках совершенно неподвижно.

Гальвани терпеливо наблюдал. Он приходил к решетке раз двадцать на день и иногда просиживал около нее часами. Напрасно. Лягушки не дергались.

Наконец, ему это надоело. Он решил что-нибудь предпринять. Может быть между металлом решетки и крючками был плохой контакт? Он принялся круче выгибать крючки и плотнее прижимать их к ограде.

И в самом деле, это помогло. Лягушки опять начали подергиваться. Но атмосферное электричество тут было явно не при

И в душный полдень перед самой грозой, когда воздух был насыщен электричеством, и в прохладное тихое утро судороги появлялись только при одном условии: когда ноги лягушки, подвешенной на крючке, случайно касались решетки. Тогда получался круг, замкнутая цепь: металл решетки — крючок — спинной мозг лягушки -— ее тело — снова металл решетки. И в этой цепи, видимо, возникала какая-то сила, которая и заставляла сокращаться мускулы лягушки.

Несколько лет назад Гальвани установил, что электрический разряд вызывает судороги у лягушки. А теперь оказывалось, что точь в точь то же самое происходит и без всякого внешнего электрического разряда. Достаточно было прикоснуться к телу лягушки двумя кусками металла и соединить их друг с другом, как лягушку схватывали настоящие «электрические» судологи.

Дело принимало совершенно новый оборот. Второе открытие было куда удивительнее первого. Не означало ли оно, что в самой лягушке скрыто электричество особого рода — «животное электричество»?

Гальвани верил этому объяснению и в то же время боялся ему верить. Он чувствовал, что сделал замечательное открытие, но опасался, как бы он сам не переоценил того, что увидел на решетке.

Выход был один — продолжать опыты, разнообразить их. Снова Гальвани просиживал целые дни в лаборатории. В закрытой комнате, где не было ни атмосферных разрядов и никаких электрических машин, мертвые лягушки дергались, как только замыкалась цепь из металлов и тела

Лягушку клали на обыкновенный железный лист и протыкали ей спинной мозг простым металлическим крючком. Крючок изгибали, и как только кончик его дотрагивался до листа, у лягушки начинались судороги. Было совершенно ясно: электричество появлялось не извне, а изнутри.

Если же лягушку клали на стекло или на мраморную доску, то как плотно не прижимали бы крючок, никаких судорог не было, потому что изолятор не мог, подобно металлу, замкнуть цепь.

Гальвани брал в одну руку крючок, воткнутый в мозг лягушки, и держал его так, что ноги лягушки касались серебряного блюда на столе. Другой рукой Гальвани сам дотрагивался до блюда. Тотчас же ноги лягушки начинали дергаться. Здесь цепь замыкалась через тело самого сеньора профессора!

Еще много всяких других опытов цроделал Гальвани, пока он, наконец, не решил, что пора оповестить о них ученый мир. В 1791 году он описал свои открытия в журнале Болонской Академии. Он доказывал удивленным читателям, что в каждой лягушке скрыто таинственное «животное электричество»: нужно только соединить ее нервы и мускулы металлическим проводником и это скрытое электричество проявляет себя самым явным и наглядным образом.

Статья Гальвани вызвала много шума. Тотчас же нашлось множество подражателей. Каждый хотел увидеть своими глазами, как пляшут мертвые ноги лягушки. Каждый хотел воочию убедиться в существовании удивитель-юй «жизненной силы».

Тысячи бедных лягушек поплатились при этом жизнью. 5о всех университетских городах на них шла форменная >хота. Они стали настоящими мучениками науки об электричестве.

Но в конце концов их оставили в покое. Спустя некоторое время, выяснилось, что в великом открытии, которое сделал Гальвани, лягушка была замешана совершенно случайно. Суть дела, как оказалось, была вовсе не в лягушке.

Гальвани проделал опыты с лягушкой во время грозы. Он вынес несколько лягушечьих лапок на балкон, протянул от крыши железную проволоку и конец ее воткнул в нерв лягушки. При грозовых разрядах лапки начинали дергаться с неистовой силой.

Все было, как в лаборатории. Не надо было только вертеть рукоятки жалкой лабораторной машины. Великая машина природы испускала такие великолепные разряды, что земля содрогалась от грохота.

Лил дождь, водяные брызги залетали на балкон, а Гальвани, ежась от сырости, наблюдал за лапками. Он мог быть доволен. Каждый раз, когда над его головой с треском раскалывалось небо, озаренное фиолетовым сиянием молнии, лапки начинали дергаться с неистовой силой.

Тогда ему захотелось выяснить, не действует ли атмосферное электричество на лягушку и в ясную погоду. Правда, в тихую погоду оно проявляет себя не так бурно, как во время грозы, но все же, если лягушечьи нервы настолько чувствительны, то можно было ожидать, что на открытом воздухе судороги появятся и в солнечный день при малейшем атмосферном разряде.

Скоро Гальвани пришлось убедиться в том, что так, как будто, действительно и получается.

За виллой его друга Замбеккари, у которого он тогда отдыхал, был сад, огороженный металлической решеткой. На эту решетку Гальвани повесил на крючках несколько мертвых лягушек таким образом, что крючки проходили через их спинной мозг.

И раза два ему удалось заметить судороги то у одной, то у другой лягушки, когда небо было совершенно безоб-

Первый столб Вольта. Кружок из цинка накладывался на кружок из серебра или меди. Оба металлических кружка накладывались затем иа кружок из картона, кожи или сунна, пропитанный соленой водой. Так повторялось раз 30 подряд. Так получался вольтов столб. Столб Вольта можно было построить и по-дру-

сколько стеклянных банок налить разбавленной кислоты и в каждую банку опустить с одного края медную пластикку, а с другого-иинковую.