Техника - молодёжи 1936-11-12, страница 118

— Не знаю... Her... Бог есть бог!

Мы .реки новые «создаем, горы разрушаем, моря передвигаем в стороны. Нам повинуются все стихии. И в облаках я был? Был! Летал и видел, что нет там никакого бога. И мера в руке моей — математика, понял?! Я все могу. Значит, я — бог! А' ты одиннадцать лет молчал, дурак, - и он, махнув рукой, грохнулся на постель.

Во рту у Маркова так и осталась потухшая папироса. Он заснул просто и неожиданно, как засыпают усталые здоровые люди, которые умеют спать везде, в любой обстановке. Иероним не мог уснуть, хотя никогда до того не страдал бессонницей. Он попробовал было прилечь в угол!ке подремать, но, едва закрыв глаза, представился ему амвон старинной Андреевской церкви, строгий воин архангел Михаил угрожающе поднял свой меч.

- Господь вседержитель! От-ctvhhhk я...— пробормотал инок ч возвел глаза к памятному

образу бога Саваофа, что парил когда-то в облаках над иконостасом лавры.

Но ни облаков, ни Саваофа не оказалось; на стульях мирно спал непонятный человек, величавший себя богом, и рядом лежала на полу линейка в кожаном футляре.

Утро застало Иеронима сидящим на подоконнике. По небу бесконечной вереницей плыли облака, подгоняемые резким северным ветром.

В эту ночь Иероним многое передумал. Может быть, больше, чем за все свои подвижнические годы. Этот человек, лежащий на стульях, говорил языком земной жизни. А он, инок Иероним, ее-то знал плохо. О загробной жизни он много читал, в райскую жизнь издавна верил, а вот о земле, на которой он жил, о которую опирался ногами, он в сущности знал очень мало. Иерониму казалось, что этот человек был в чем-то прав, упрекая его в глупости, в слепоте.

На минуту инок поверил, что

он, если захочет, станет таким, как этот странный богохульник.

Он вспомнил свою жизнь — жизнь богоискателя, фанатика, подвижника. Тридцать лет монашеского служения богу, которого вдруг отняли у него, показались ему насмешкой. Пророчество «Апокалипсиса» разрешалось обыкновенной логарифмической линейкой. Их самолеты-парят над каналом, их огненные чудовища грызут горы, реки послушны им. Они не могут быть детыми дьявола, ибо закон дьявола — разрушение жизни, а они создают ее. А бога, ,в которого верил Иероним, может быть, нет и не было никогда. Но как же может обойтись он без веры? Тридцать лет он истово верил в бога и вдруг теперь надо жить, ни во что не веря.

Это была ночь тяжелых искушений для инока. В эту ночь он, потеряв привычного бога, заново открывал давно открытый ■мир земного человека,

Иероним подкрался на цыпочках к спящему Маркову и долго разглядывал его лицо. Казалось, он искал на нем печать дьявола и не нашел ее.

На горизонте из красного зарева показалось распаренное солнце. В комнате из картонного рупора заговорил мужской голос.

Этот невидимый голос предлагал встать с постели, умыться холодной водой и делать гимнастику по команде: раз-два, раз-два! Иероним слушал, как завороженный. Слова обыкновенного репродуктора казались ему новым заветом заново открытого мира, законом людей— творцов, строителей новой жизни.

Робко, неуверенно, неумело Иероним встал так, как приказывал ему репродуктор.

— Начинаем приседание, — говорил невидимый звонкий голос,— встаньте прямо, положите руки на бедра. Дышите носом и глубже. Раз!..

Инок Иероним неумело при-

Проснулся техник Марков. Он сел, зажег вчерашнюю потухшую папиросу и, как бы продолжая прерванный разговор, сказал: «Доброе утро!».