Техника - молодёжи 1941-05, страница 53

первостепенной важности вопрос о необходимости иметь к концу войны готовый образец для перевооружения.

Мысль об автоматической винтовке, по моему мнению, надо было совершенно оставить; ни одна из систем автоматических винтовок не находилась еще в таком состоянии, чтобы ее можно было принять к концу войны как готовый образец. А конец войны мы все еще продолжали считать недалеким. При этих условиях мне казалось достаточным внести некоторые улучшения в существующую уже трехлинейную винтовку. С другой стороны, на фронте я хорошо ознакомился с условиями боевой службы оружия, насмотревшись на все эти полузанесенные снегом и засыпанные песком винтовки. Для меня теперь приобрели совсем иной смысл известные всем требования к оружию — его простота и прочность. «Слишком много надо еще поработать с автоматическими винтовками, — писал я в Оружейный отдел, — чтобы получить простую и прочную винтовку, обеспеченную безотказностью действия».

Мне, трудившемуся в течение десяти лет над автоматическим оружием, было, может быть, тяжелее, чем кому-либо, приходить к такому заключению, но надо было смотреть правде открыто в глаза. Лишь простота и прочность нашей трехлинейной винтовки позволяли исправлять ее в армейских починочных мастерских после того ужасного состояния, в котором она прибывала с полей сражения. Исправление автоматических винтовок непосредственно на фронте было бы или вовсе невозможно, или же затянулось бы на весьма большие сроки.

Поэтому я и предлагал для будущего перевооружения армии разработать улучшенный образец трехлинейной винтовки, устранив ее некоторые недостатки, которые обнаружил опыт войны. Прежде всего, по моему мнению, необходимо было бы установить один тип винтовки взамен существующих трех: пехотной, драгунской и казачьей винтовок. Это различие в военное время не имеет ровным счетом никакого значения. Что значит уменьшение начальной скорости пули на несколько десятков метров в секунду для драгунской винтовки, имеющей более короткий ствол по сравнению с пехотной! А между тем уменьшение ноши на полфунта с более выгодным расположением центра тяжести представляет уже довольно ощутимое преимущество.

Я предлагал также заменить граненый штык клинковым, принять новый секторный прицел, упрочнить ствольную накладку, заменить кольца, упрочнить закрепление шомпола, принять новую обойму с пластинчатой пружиной и т. д.

Осмотр винтовок в боевых условиях заставил меня изменить взгляды на некоторые давно известные «истины» в оружейном деле. Так случилось, например, с австрийскими винтовками системы Манлихе-ра. В свое время, основываясь на чисто теоретических рассуждениях, мы считали, что у этой винтовки есть весьма существенный недостаток: в ее магазине имеется открытое окно, через которое в подающий механизм может попасть пыль и грязь. Во всех учебниках ручного оружия, а также и в моем курсе этот недостаток австрийской винтовки особенно подчеркивался. На экзаменах в Михайловском артиллерийском училище я самым серьезным образом спрашивал юнкеров о нем и сбавлял балл за незнание. А между тем, сравнивая в окопах русские и австрийские винтовки, я пришел как раз к обратному выводу: пыль и всякая грязь, попадавшие во время заряжа-иия в магазин русской винтовки, скоплялись там, так как им не было выхода: а в австрийской — именно благодаря окну — проваливались наружу. Наш магазин при сравнительно редкой чистке оказывался вместилищем всякого сора.

Пришлось записать себе на приход лишнюю свою ошибку...

Стоявший рядом со мной солдат безустали выпускал одну обойму за другой.

ВСТРЕЧА С ЯПОНСКИМИ ВИНТОВ-КАМИ

На фронте мне довелось встретиться и с японскими винтовками, которые я принимал в Токио и Осаке. Однажды получаю срочную телеграмму из штаба северо-западного фронта с приказанием немедленно выехать в V армию, чтобы установить, почему японские винтовки, бывшие на вооружении некоторых ополченских бригад, не действуют. Еду и ломаю себе голову: что за оказия?

Явился я к командиру одной из дружин, особенно пострадавшей во время последнего наступления немцев на реке Пилице,

— Подвели нас японские винтовки, — возмущенно говорил он. — Наверное, японцы, как бывшие наши враги, нарочно послали нам вместо оружия всякую дрянь, из которой нельзя сделать ни одного выстрела. Винтовки дают сплошные осечки. Мои ополченцы обстреливаются неприятельским ружейным и пулеметным огнем, а отвечать не могут. Пришлось быстро отступить, и многие побросали свое никуда не годное оружие.

Присутствовавшие офицеры также выражали свое крайнее негодование. Мое положение было ужасным. Я был совершенно подавлен случившимся. Ведь я принимал это оружие! В Японии при мне было проведено большое количество стрельб, и осечка была редчайшим явлением. К тому же капсюльный состав японских патронов был чувствительнее, чем у русских. Как же мог случиться такой провал?

Однако причина оказалась крайне простой. Я выяснил, что ополченские дружины получили японские винтовки непосредственно перед самым боем. Никто эти винтовки не осмотрел, и никто не показал стрелкам, как надо обращаться с незнакомым оружием.

Противник энергично наседал, и дружины были брошены в жестокий бой. Одна из дружин была направлена на передовые позиции даже без патронов, которые она получила лишь в непосредственной близости от неприятеля.

Между тем все японские винтовки для предохранения от ржавчины были тщательно смазаны густой смазкой, так как им приходилось совершать длительное путешествие сначала по морю до Владивостока, а потом через всю (^ибирь. В ополченской бригаде оружейников не было, и, когда наступил горячий момент,

винтовки из ящиков сразу же были выданы на руки без всякого осмотра и очистки. Конечно, затвердевший слой смазки мешал правильной работе механизма. И в результате такой мелочи, из-за недостаточно внимательного отношения к оружию, бой был проигран, а сотни людей напрасно пролили свою кровь.

Я взял наудачу несколько винтовок и приказал их хорошенько очистить. После этого ни одна из них не дала осечки.

Так окончился этот неприятный эпизод. Он сильно взволновал меня. Ведь сколько трудов и хлопот было положено на приобретение японских винтовок, сколько волнений было пережито! Мне вспомнился Иокогамский рейд, наши суда Добровольного флота, грузящие японские винтовки и патроны, мои скитания по всем оружейным заводам и арсеналам Японии, постоянные хлопоты в военном министерстве и все те усиленные просьбы и настояния, которые нам пришлось приложить, чтобы ускорить получение столь нужного для нашей армии оружия. И вот из-за простого невежества его побросали, как никуда не годное!

ТАК ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ!

В июле 1915 года, осматривая оружие в войсках, я прибыл в городок Едвабно, расположенный в 25 километрах от крепости Оссовец, доблестно вынесшей грозный штурм германской армии после сильнейшей бомбардировки.

Позиции, расположенные по окраине Едвабно, занимал 85-й пехотный Выборгский полк, в который мне было приказано сдать для испытания две автоматические винтовки моей системы 1912 ода.

Здесь у меня было много зчикомых, так как я уже побывал в полку в феврале, когда он стоял на реке Равке впереди Варшавы.

— Перпетуум-мобиле приехал! — говорили они, зная о моих вечных переездах и скитаниях.

Теперь войска располагались не в узких мелких канавах, как это было зимой, а в солидно укрепленных траншеях. Вся местность была изрыта окопами, глубокими ходами сообщений, блиндажами...

От живописного когда-то городка остались лишь печальные развалины. В нем я не нашел ни одного уцелевшего дома. Враг находился всего в 120 шагах от передовых окопов. Простым глазом можно было

51