Техника - молодёжи 1942-08, страница 10

СТАНОК СТАЛ АВТОМАТОМ

^ч v. V,;

Стахановец-двухсотник тов. Панкратов не удовлетворялся выполнением нормы на 200 процентов. Ему хотелось добиться еще более высокой производительности труда.

Однако высокие скорости резания, которыми пользовался тов. Панкратов, казалось, уже достигли предела, а других способов повышения производительности станка он, несмотря на все попытки и искания, как-то не находил.

Тогда на помощь стахановцу пришли технические руководители цеха. На станке тов. Панкратова появилась новая часть — рычаг, автоматически выключающий самоход станка в тот момент, когда резец заканчивает обточку детали.

Таким образом, у тов. Панкратова оказалось свободное время, которое он использовал для обслуживания второго такого же станка, Вскоре все станки в цехе были вооружены этими рычагами. Так стахановец-двухсотник Панкратов и его товарищи ' стали многостаночниками.

Так по крайней мере считали на московском Н-ском заводе, где «братья-обдир-щики» проработали в общей сложности почти полвека. Свою нелестную репутацию стальной «Иван» заслужил за невозможно вялые темпы работы, за черепаший реверсивный ход, за вечные неполадки и брак, аварии и поломки. Он часто простаивал. Работать на нем было утомительно, скучно, невыгодно.

«С таким лентяем и сам лодырем станешь. Ну его к лешему!» говорили о станке рабочие и требовали перевода на другие станки

В конце концов «Ивана» выбросили из цеха, чтобы не занимал он попусту места, не портил своим дурацким неподвижным видом оживленную панораму пролета.

Обдирочный станок № 1541-—так звали «по паспорту» незадачливого" «Ивана» — попал куда-то на цеховые задворки, в закуток между дверью кладовки и ларем с опилками. Там он и успокоился на долгих два года, ржавея и покрываясь паутиной и пылью. О нем все забыли. Только бабка Дарья, уборщица, доставая из ларя опилки, неистово громыхала по «Ивану» своим пустым ведром.

Но вот осенью 1941 года за вод> для доводки выпускаемых им деталей срочно понадобились обдирочные станки. Оба «старших брата» к тому времени изрядно одряхлели. Заводу же требовалось три, а не два станка. И вот тогда-то старый мастер Павел Силантьевич вдруг вспомнил:

— А ведь их у нас три и было! Это я досконально знаю: двое вон этих, а третий — поменьше, дрянненький... Куда же он задевался?

Искали, искали — нет сганка. Выручила бабка Дарья.

— Эвон, за моим ларем какая-то штука стоит. Не он ли? Забрал бы ты его, Си* лантьич, отсюдова, я об него, чорта, все коленки себе пообстукала.

В тот же день станок № 1541 был водворен в цех. Его очистили от опилок и ржавчины, подремонтировали, подновили. Но «Иван» оказался и на этот раз верен себе! При ближайшем рассмотрении выяснилось, что для той работы, какую ему собрались поручить, он не годится — ростом не вышел. Точнее — длиной: он без малого на метр короче своих «братьев», и для данной детали в нем нехватает, по длине станины, целых 800 миллиметров.

Как же быть? Механик завода инженер Парамонов разрешил вопрос поистине с дерзновенной простотой: «укоротить» изделие нельзя, — значит, нужно «удлинить» станок. Нужно «нарастить» длину станины ровно на 800 миллиметров.

Для этого Парамонову не потребовалось ни специальных отливок, ни долгих сборов. Он ликвидировал у станка заднюю бабку, отвернул заднюю ножку и вместо нее подвел под станок, «прирастил» к нему спроектированную им металлическую конструкцию особой формы в виде пустотелой коробки, верхняя выступающая часть которой после сварки образовала органически цельное продолжение станины.

Так произошло первое «чудо»: на глазах у всех в течение трех дней обдирочный станок «вырос» чуть не на метр, совершенно изменив первоначальный облик.

Однако это конструктивное изменение не затронуло еще самой технологической сущности станка.

Ясно, что на обдирочном станке можно было производить лишь приблизительную, грубую обработку деталей. А заводу требовалось, чтобы деталь была доведена до нужных размеров с точностью до сотых долей миллиметра и имела зеркально гладкую отполированную поверхность.

Тогда вслед за механиком Парамоновым приступил к незадачливому станку инженер-конструктор Лехтман. Лехтман действовал с той же предельной технологической «прямолинейностью», как и его предшественник: в обдирочном станке он попросту ликвидировал... обдирочные резцы. Вместо них он сконструировал специальное приспособление — стойку с регулирующими клиньями и с длинным рукавом. У станка как бы выросла «рука». А для того, чтобы эта «рука» могла придать детали нужную гладкость, блеск, конструктор вооружил ее наждачными полировочными шкурками. Укрепленные на конце рукава шкурки и заменили собой прежние резцы.

Так обдирочный станок перестал быть обдирочным, — изменилась не только его внешность, но и самая «природа» его, его технологические функции: он стал выполнять не свойственную ему ранее точную обработку.

Однако делал он эту новую работу по-старому— лениво, вяло, плохо. Ровно в сто раз медленнее, чем это требовалось по условиям сегодняшней работы!

Молодой инженер-электрик Суслов взялся за реконструкцию станка. Для подачи детали он поставил небольшой электромотор, а на обоих концах станка установил два попеременно работающих выклю-

ПРОСТАЯ КОНСТРУКЦИЯ

На станке № 3486 сделано уже много тысяч заготовок для одной оборонной детали.

Если бы на шпинделе был установлен универсальный американский патрон, спираль его, несущая зажимные кулачки, скоро износилась бы от частых напряжений и станок вышел бы из строя.

Вслед за ним остановились бы и другие станки, на которых производится дальнейшая обработка этой детали.

Эта угроза нависла над цехом после сдачи первых партий детали.

Чтобы предотвратить срыв работы, изготовили специальный цилиндрический патрон простейшей конструкции, с двумя зажимными болтами. \

Сквозное отверстие в этом патроне больше, чем диаметр болванки, из которой вырезается заготовка.

На станке можно обрабатывать заготовки и меньшего диаметра, используя для подгонки их к отверстию патрона специальные вкладыши»

ю