Техника - молодёжи 1943-09, страница 21

— Возьмите у него пропуск и принесите его сюда, чтобы я мог отметить, -- спокойно попросил Сурена Алексей Александрович.

Сурен вышел, теребя волосы.

Алексей Александрович надел очки, посмотрел на закрытую дверь и тихо сказал :

—• А жаль... жаль...

ВОЗВРАЩЕНИЕ О-КИМИ

Черный, лоснящийся на солнце автомобиль повернул с моста Эдогава на Кудан-V. сита. Вскоре он уже мчался вдоль канала. Сидевшая в машине молодая японка с любопытством озиралась вокруг.

Столько лет! Столько лет! Как много перемен и в то же время как много осталось прежнего, совсем как после окончания войны. Вон рикша вынырнул из-под самого автомобиля. Мерно раскачивается его похожая на зонт шляпа. Рикша! Ко-• гда-то она не обратила бы на «его внимания, а теперь все японское бросается в глаза. А вот к дворец! Здесь, у ворот Бабасаки, надо свернуть налево. Как ежи-_г мается сердце!.. «Всё незнакомые лица. Многие в европейском платье; у женщин модные прически, но все же большинство в кимоно.

Вот там, налево, должен быть центральный почтамт. А сейчас нужно повернуть направо. Какие знакомые места! И недавно такие далекие,. забытые. Забытые, как широкие рукава кимоно. Родина! Так вот она кахая!

Ну, конечно, вот это Сого бильдииг. А наискось должна быть семиэтажная вышка фармацевтического магазина Хоси. Теперь уже совсем близко... Здесь она бегала девочкой"; когда еще была воина. Однажды вон туда, на самую середину улицы, закатился ее мячик. Его принес по-¹ лицейский. Она благодарила полицейского, а потом возненавидела его. Возненавидела за то, что он так грубо схватил маленькую женщину, которая шла впереди всех с флагом... Больше она никогда не здоровалась с ним.

Автомобиль повернул направо и въехал в ворота сада. Через несколько секунд он остановился у подъезда богатого особ-

Девушка легко выскочила из машины. Европейское платье делало ее особенно миниатюрной и изящной.

При виде ее стоявшая на крыльце женщина подняла вверх руки. Девушка хоте-л ла броситься к ней, но женщина скрылась * в доме.

Взбежав на ступеньки, девушка остановилась. Рука, прижатая к груди, чувствовала удары сердца. Она не ошиблась... Вот знакомые шаги. Он, всегда такой занятый, ждал ее. Может быть, он стоял у окна в своем кабинете, чтобы видеть улицу?

В дверях показался пожилой человек. Гордо посаженная голова с коротко остриженными волосами и благородная осанка придавали ему величественность, несмотря на небольшой рост. Девушка вскрикнула и бросилась ему на шею.

-— Кими-тян! Моя маленькая Кими-тян! Как долго я- ждал тебя! % Отец обнял ее и, взяв за тоненькие плечи, повел в дом.

Девушка оглядела знакомую с детства комнату европейской половины дома и вдруг увидела ползущую к ней по полу женщину. Она вздрогнула.

— Фуса-тян! Встань скорей! —• Девушка бросилась вперед я подняла женщину.— Фуса-тян, милая! Ты приветствуешь меня, как гостя-мужчину!

Отец снова взял девушку за плечи и повел ее во внутренние комнаты. Они прошли по роскошным, убранным «европейском стиле залам я гостиным. Японскими здесь

- Что ты делаешь? — закричал Дубакин. Но Андрей уже ничего не слышал. С остервенением он рвал чертежи.

были только картины, но картины лишь современных художников. Это сразу бросалось в глаза. Нигде не видно было священной горы Фудзи-сан: современные художники избегали, этой традиционно-народной темы, как штампа,

Кими-тян всплеснула руками.

—•Дома! Ой, дома!—Она присела, как делала это маленькой девочкой, — Дома! Ой, совсем дома! —И она принялась целовать знакомые предметы. Она гладила рукой лакированное дерево ширмы, прижималась щекой к старой, склеенной статуэтке.

Отец стоял, скрестив руки на животе, а его коротко остриженные усы вздрагивали. Незаметно он провел по ним пальцем.

Потом Кими-тян встала, подошла к отцу и припала к его плечу.

— А мама... мама! — тихо всхлипнула она.

Отец привлек ее к груди и стал быстро-быстро гладить ее гладкие, нежно пахнувшие волосы.

Наконец Кими-тян выпрямилась, тряхнула головой.

— Ну вот... а я плачу, —сказала она слабым голосом, стараясь улыбнуться.

Они пошли дальше. На полу теперь были цыновки, Отец отодвинул ширму, от чего комната стала вдвое больше, и сел

— Окажи благодеяние, садись, моя маленькая Кими-тян... Или, может быть, ты сначала хочешь одеть кимоно, чтобы почувствовать себя совсем на родине?

— Ах, нет... Я дома, дома!.. Я тоже попробую сесть, только я разучилась. Это смешно, не правда ли? Так совсем не сидят в Париже, а костюмы там носят такие же, как на тебе! Как постарела Фуса-тян! Она ведь, правда, хорошая? Ты стал знаменитым доктором? Сколько теперь ты принимаешь больных? А как перестроили дом напротив! Его не узнать! Кто теперь в нем живет? Почему никто не лаял, когда я въезжала? Неужели Тоби-сан умер?

— Конечно. Собаки не живут так долго. Ведь столько прошло лет! Но дышк глубже розовым воздухом страны Ямато. Ты не забыла здесь ничего, никого?

— Конечно.- Никого, никого!

И вдруг Кими-тян опустила свои миндалевидные глаза, стала теребить соломинку, торчавшую из цыновки.

Отец улыбнулся.

— Я знал, знал. Мы все ждали и встречали тебя. Он лишь не посмел стеснять нас в первые минуты встречи.

Японец хлопнул в ладоши.

Отодвинулась еще одна фусума, я за ней показалась женщина с черным лоснящимся валиком волос на голове.

— Передай господину Муцикава, что госпожа О-Кими ждет его.

— Муци-тян, — тихо прошептала девушка.

Отец поднялся навстречу молодому японцу в широком киримоне и роговых очках," появившемуся из-за отодвинутой ширмы.

0-К«ми порывисто вскочила. Она не смела поднять глаза.

Муцикава еще издали склонил голову, говоря слова приветствия.

О-Кими протянула ему свою крохотную руку. Он сжал ее обеими руками.

— Усуда-сан мог бы выгнать меня. Я жду вас со вчерашнего вечера, — сказал он.

— Вчера вечером?— Девушка подняла глаза.— А я еще не села в поезд... А почему вы носите очки?

— Японцы! Японцы! — заметил улыбающийся Усуда, —Они носят очки на львином носу и патриотизм а львином сердце. Не так ли, мой дорогой Муцикава?

— О, так, Усуда-сударь. — почтительно отозвался молодой человек.— О, Кими-тян, мне можно вас так называть? Я так понимаю вас, стремившуюся из чужих, далеких краев на родину, чтобы с

— О, не совсем, не совсем так, —сказал Усуда. —Я не хочу, чтобы моя малень-