Техника - молодёжи 1943-09, страница 23

именно эти качества! уверяю вас, они считают меня «своим парнем».

Амелия заломила руки.

— Ах, боже мой! Что мне с ним делать? Он создан для .больших дел, а цепляется за прозвище «своего парня».

Мистер Медж улыбнулся.

Амелия остановилась и подперла ладонью подбородок.

— Нет, так нельзя! Я должна что-нибудь придумать. И обязательно сегодня, в день открытия выставки «Реконструкция

— В самом деле, что можно придумать?

— Хэллоу! — вдруг радостно закричала Амелия.— Я сделаю так, что обо мне заговорят все! Я не дам реконструировать мир! Я не позволю закрыть Ниагару!

Мистер Медж с опаской посмотрел на дочь.

— Дэди, я бегу одеваться! А вы извольте немедленно позвонить по теле ({юн у всем моим подругам! Мы сейчас создадим Лигу борьбы с. цепями культуры. Вы едете на выставку. Я сама повезу вас!

— Но, бэбн...

Мистер Медж вздохнул и стал собирать тарелки.

Раньше чем через час автомобиль Амелии остановился на огромном бетонном поле. Здесь машины посетителей новой нью-йоркской выставки, посвященной реконструкции послевоенного мира, образовали целый город с широкими авеню, перпендикулярно расположенными к ним стритами, площадями и даже бензиновыми колонкам».

Пешком пройдя весь этот «карсити», отец и дочь оказались перед входом на выставку.

Дорогу им преградили турникеты. Крестообразные поперечины непрерывно трещали, автоматически отсчитывая количество посетителей.

— Дэди, я командую правым флангом. Мы атакуем павильон «Завтрашних идей». Вы, как прогрессивный деятель, должны разведать территорию русского павильона! Х-ха! Воображаю сенсацию. Отец и дочь на диаметральных полюсах! Долой реконструкцию! Да здравствует первобытная красота!

Мистер Медж послушно ретировался, пообещав дочери рассказать ей обо всем,что выстаблено в Советском павильоне.

Турникеты пулеметными очередями выбрасывали посетителей. Видя кого-нибудь из своих подруг, мисс Амелия закладывала в рот пальцы и пронзительно свистела. Вскоре она была окружена толпой подражающих ей в одежде и манерах девушек. Когда все члены вновь созданной Лиги были в сборе, группа с воинственным видом направилась по асфальтовой аллее.

Мисс Амелия Медж была чрезвычайно возбуждена. Ее маленький приятный носик, казалось, был вздернут сегодня особенно высоко. Голубые глаза потемнели от волнения. Она часто встряхивала головой, отчего ее локоны рассыпались по плечам. Она походила на сказочного принца, отправляющегося на сказочный подвиг.

Павильон «Завтрашних идей» был задуман в соответствии со своим названием. Он представлял собой поставленный на вершину конус, стеклянные стены которого угрожающе нависали над испуганными прохожими.

•— Смотрите, —- обратилась к своим спутницам мисс Амелия, —вот чем хотят поборники реконструкции заменить красогы природы, дарованные богом.

— Ок-ки док-ки!—весело отозвались девушки, что означало на самом залихватском жаргоне предельное одобрение.

Мисс Амелия решительными шагами направилась в павильон.

— Хэллоу!

когда мисс лмелкя—произносила свое «хэллоу», оно звучало у нее восхитительно. Это были звуки одновременно и вкрадчивые, и задорные, и ласковые, и вызывающие. Они повышались на последней букве и от этого казались и приветствием и вопросом.

— О-о! — Молодой человек, гид павильона, восхищенно смотрел на мисс Амелию, обратившуюся к нему.

— Мы хотим видеть инженера Герберта Кандербля!

— О-о! — просиял гид. — Видеть мистера Кандербля! О-кэй, мэм!

Гид сделал знак девушкам следовать за собой.

— Боже, какая красота!

— Восхитительно! — слышалось со всех сторон.

Мисс Амелия окаменела; ее подруги смотрели во все глаза.

Стена зала, перед которой они стояли, исчезала у них на глазах. В пространстве между боковыми стенами появилась панорама Ниагары с ее водопадами. Нет, не панорама... Появилась подлинная Ниагара! Тихая и широкая, как заводь, река, разделившись на два рукава, внезапно срывалась в пропасть. Ее струи вспухали и закручивались в бесчисленные стеклянные шнуры, игравшие на солнце. Ниже они превращались в седые лохматые пряди. В глубине, куда ни заглянешь, воды взрывались, с грохотом выбрасывая высоко в небо белые клубы похожих на дым брызг. В туманном облаке, повисшем над каньоном, играла радуга.

Но не бешеная ярость сорвавшихся вниз вод поражала людей, — поражало необъятное количество этой воды. Вертикальный вспененный поток тянулся километровой подковой. Поражало сочетание безмятежно гладкой заводи и бешено крутящейся рядом пены.

Вдруг зрители заметили, что с панорамой что-то происходит.

Падающий слой воды становится тоньше, поток постепенно таял, стихал шум... В верхней части реки, между берегами, незаметно выросла плотина. Водопады иссякли. Сухие утесы, черные и мрачные, высились на месте только что рокотавших белых струй.

— Уничтоженная Ниагара, — прошептала мисс Амелия и громко заявила гиду: — Мы хотим видеть мистера Кандербля.

— О-кэй, лэди, — наклонил голову с безукоризненным пробором гид и нажал кнопку на полированной доске.

По "толпе пронесся шум. Подруги дергали Амелию за рукава.

Как будто появившись из воды усмиренной Ниагары, шел высокий худощавый человек с гордо закинутой головой. Он шел сквозь воду, пену и камни, нигде не меняя своего размашистого шага.

— Мистер Герберт Кандербль! — с ноткой торжественности в голосе возвестил гид.

Мисс Амелия Медж, заложив руки за спину, смотрела на приближающееся к ней узкое длинное лицо, с тяжелым подбородком я холодными глазами.

— Хэллоу! — крикнула она инженеру.

Инженео словно не заметил этого обращения. Он остановился в нескольких шагах от толпы," глядя куда-то через головы.

На потолке зажглись огненные буквы, возвещавшие о всяческих благах и прибылях, которые даст покоренная техникой Ниагара.

По бокам панорамы на американском и канадском берегах появились два зала гидростанций.

Мисс Амелия, тщетно стараясь встретиться глазами со знаменитым инженером, встала в торжественную позу обвинителя.

— Черные, мрачные утесы взамен дарованной богом красоты! Вы... вы, мистер Герберт Кандербль, лишь жалкий человек, который захлебнулся бы, как щенок, в

миллионной доле низвергаашейся здесь воды, осмеливаетесь поднять руку на величайшее что только есть в природе?

Мисс Амелия Медж была очень эффектна в своем неподдельном гневе.

— Добрый день, лэди и джентльмены, как вы поживаете? — вежливо, но совсем неуместно заявил знаменитый инженер, смотря поверх толпы.

— Красота! Вы осмеливаетесь покушаться на красоту, — продолжала мисс Амелия.

— О-о, лэди! — вмешался гид. — Мистеру Герберту Каидерблю неизвестно это понятие. Вот что говорит он о красоте и технике. — Гид проворно выхватил записную книжку и, взглянув на стоявшего перед ним все э той же позе инженера, обратился к толпе: — Техника не знает слова «красота». Если бы мистеру Каидерблю дали возможность осуществлять его идеи, он уничтожил бы снеговые вершины, которыми вы восхищаетесь, превратив их в плотины ветров; он повернул бы течения морей, направив их более рационально для служения технике... Он» отогнал бы воды от ваших красивых пляжей, рпвьерибухт: побережья стали бы источниками энергии, превратись в сплошную линию станций использования морских приливов и отливов. Техника знает только целесообразность. Она не знает и не хочет знать красоты! О-о, лэди и джентльмены, инженер Герберт Кандербль мог бы сделать все это, но ресурсы переконструированного мира еще слишком мелки.

Мисс Амелия топнула ногой. Знаменитый инженер совершенно неуместно кланялся кому-то в толпе.

— И только потому вы хотите набросить цепи на все, что только есть красивого на свете? — крикнула она инженеру в лицо.— Ваша презренная техника только часть той ненавистной культуры, с которой борется наша. ЛиМ Да, сэр. Вы видите перед собой Лигу борьбы с цепями культуры.

Инженер повернулся в профиль, как бы разглядывая им содеянное.

— Мы протестуем против ваших чудовищных идей, против вашего желания наложить новые цепи на природу. Мы против вашей попытки лишить нас божественной красоты. Мы поднимаем волну невиданного протеста, в котором сольются сердца всех, любящих природу и бога!

— Да, да! Мы протестуем! — закричали воодушевленные девушки и вдруг при-тихли.

— Наша Лига разобьет цепи культуры и техники!—еще продолжала их предводительница', но тоже внезапно смолкла, увидев, куда устремлены взгляды ее со-общниц.

Амелия побледнела, потом залилась краской, Она переводила глаза с фигуры знаменитого инженера, стоявшего перед панорамой, на человека, стоявшего позади ее подруг.

На продолговатом сухощавом лице этого человека в опущенных уголках губ играла насмешливая улыбка. Голоза была гордо закинута назад.

Девушки смотрела в ужасе на это небывалое чудо природы, Их смутившаяся предводительница стояла, между дэумя двойниками, похожими друг на друга, как два широко открытых глаза Амелии Медж.

— О, лэди, — протянул гид, — перед собой до сих пор вы видели лишь объемное кино, к которому и обращались со своей горячей речью. А вот мистер Герберт Кандербль.

Между тем мистер Герберт Кандербль-настоящий все с той же презрительной усмешкой в опущенных уголках губ повернулся спиной к демонстрантам и широким, нн с чем не считающимся шагом стал проходить через толпу.

— Остановитесь! — почти умоляюще

53