Техника - молодёжи 1945-01-02, страница 30

Пер^ч моим» глазами возникает золо-*тие сияние. Чьи-то сильные руки хза-тают мое тело и безжалостно трясут. Постепенно я начинаю яснее различать окружающее»,

3 олотой морской герб на черном меховом фоне сияет передо мной. Женя поддерживает меня за плечи и внимательно смотрит в глаза.

— Что, очнулся наконец? Я стоял с грузовиком у заводских ворот с шести до семи. Дальше ждать нельзя было: с нами ведь большой груз радиоламп, и мы не можем отложить ни в коем случае сегодняшний отлет. Ты должен благодарить Труфанова. Это он тебя заметил. Ты лежал поперек саночек у недостроенной баррикады. Леночка стояла рядом и плакала. Мы ее закутали в овчину и посадили в щель между пакетами. Она сразу же заснула. Тебя я трясу вот уже минут пять, а ты все не отзываешься и только бурчишь про какой-то транспорт, медные витки и электрические потоки.

> Дальнейшую дорогу я плохо помню. Меня мучительно знобило. Болели суставы на руках и ногах.

Я пришел в себя, когда грузовичок остановился на смерзшемся, исчерченном следами самолетных колес и лыж снежном поле аэродрома. Под крылом серебристо-зеленого двухмоторного самолета стоял плотный коренастый мужчина в летной куртке, в шлеме, в высоких сапогах из собачьего меха. • — Ваня, готовься к курсу от Ладоги на- Тихвин «и от Тихвина на Хвойную,— сказал он штурману,- выглядывавшему из кабины.

Я вскарабкался в кабину и пытался помочь Ване раскладывать пакеты с радиолампами по пассажирским креслам и на полу.

Штурман протянул мне теплую летную куртку: «для ребенка».

Я закутал Леночку в куртку и посадил ее в кресло. Она проснулась, и из большого воротника выглядывало розовое смеющееся личико. Я сел в кресло сзади нее.

С пулеметной башенки сняли чехол, и в кабине стало светле'е. Командир вынес из своей рубки короткий пистолет-автомат и положил его на полку над моим сиденьем.

— Лучше я его возьму, — сказал Женя.

Он положил автомат себе на колени и скоро задремал.

Стрелок, высокий, с худощавым длин-. ны\I лицом и большими» овальными черными глазами; влез ;на стол, укреп- «• ленный в центре кабины, под пулеметной башенкой, взялся за ручки пулемета и сделал круг, пробуя, как ходит турель.

Подъехал грузовичок-заводилка. Один за другим зашумели моторы. Прыгая по снежным кочкам, самолет вырулил на старт. Моторы чуть затихли, потом взревели особенно сильно.

Самолет сделал два круга над аэродромом. Повороты были крутые, и ли-' ния горизонта закатывалась куда-то совсем вверх. Потом земля снова опустилась вниз, под ноги, и самолет лег на. курс...

...В тот же день вечером мы сидели с Женей друг против друга в ресторане «Москва» за столиком, накрытым белой хрустящей скатертью. Слева от меня сидела Леночка в синем платьице с красным воротником. Ярко и ровно горели электрические люстры. Я читал меню и ' подряд заказывал блюда. Тщательно, не торопясь, прожевывал пищу.

28

С трудом наконец заставил себя оторваться от еды и откинулся на стуле.

— Ну, как, друже, совсем отошел? — улыбался Женя. — Кстати, что это за чертежи были у тебя в руках, когда ты тащился с саночками на завод?

Сердце мое быстро и болезненно забилось, словно какая-то пружина щелкнула в голове. Ресторанный зал поплыл в тумане.

Я встряхнулся.

— Женя, — закричал я, задыхаясь,— где эти бумаги? Ведь их мне твой Дима дал, то есть я путаю, я тогда на заводе... новый транспорт...

Мне нехватало слов. Женя вытащил из внутреннего кармана кителя небольшую пачку бумаг и расправил их на столе.

Бумага была линованная белая.

— Это не то, — возбужденно закричал я, — это не то!

— Действительно не то, — согласился Женя, наморщив лоб. — Ты уж прости меня. Это мои бумаги, я их с собой с завода захватил. На аэродроме я заметил, что у меня еще почти килограмм хлеба остался. Это кронштадтский хлеб был. Я его завернул хорошенько в бумагу и отдал Труфанову, чтобы он с Лукичем й Ивановым поделился. Не увозить же хлеб из Ленинграда в Москву. Похоже, что я тогда перепутал и завернул хлеб в твои чертежи. Да, припоминаю теперь, что бумага была какая-то необычная, очень плотная, тонкая, желтоватая немного.

— Ах, Женя, что ты наделал! Это ведь было все мое будущее.

В голове с молниеносной быстротой проносились обрывки схем и конструкций, которые я лихорадочно зарисовывал тогда на заводе в Ленинграде и которые привиделись мне уже воплощенными в жизнь, когда я замерзал, упав от изнеможения по дороге на аэропорт. Женя похлопал меня по плечу.

— Идем на боковую, друже: на рассвете вылетать на Урал.

Ночью я спал беспокойно. Несколько раз подымался и зажигал свет. Уже под самое утро я вдруг отчетливо увидел голубую дорогу, расцвеченную яркими оранжевыми полосами, обсаженную кудрявыми рощицами с блестящей лакированной зеленью. Бесконечные вереницы . разноцветных машин катили с легким шорохом, точно капли по оконному стеклу.

"Я подбежал к постели Жени и стал тормошить его. Путаясь, сбиваясь, торопясь, стал рассказывать ему про чудесные дороги, пролегшие по всей нашей стране, про утопающие в зелени светлые дома, про бирюзовый экспресс. 4 Говорил ему о наполненных светящимся газом кварцевых шарах, которые поднимаются электромагнитными лучами в ночное небо.

— Женя, милый Жеия! Таков мир будущего, мир. энергии. Реки электрической энергии текут над пестрыми дорогами. Это токи, токи высокой частоты. Это от них веет электромагнитный ветер, наполняющий своим дыханием тяговые моторы. Это великие силы индукции мчат по блестящей глади миллионы людей и нескончаемые потоки грузов.

— Ну, знаешь ли, это все какая-то фантазия. Тебе было тяжело итти, и вот ты в забытьи и вообразил себя этаким древнегреческим богом Меркурием с крылатыми сандалиями на ногах. Нет, друже, времена семимильных са-погов прошли.

— Наоборот, не прошли, а еще не наступили, и мы должны сделать так, чтобы наступили эти времена поскорее. Ты ведь инженер, Женя, ты меня

должен понять, ведь это все совершенно очевидно.

Схватив карандаш, я нача> торопливо набрасывать схемы и конструкции -на обороте своего командировочного -удостоверения.

— Ты помнишь, Женя, описания заводов и фабрик прошлого века. Громоздкий паровой двигатель вращает трансмиссионный вал. К нему тянутся непроходимые джунгли приводных рем. ней и канатов. Современные цехи свободны от этих ременных зарослей, Каждый станок приводится в движение своим мотором. Но транспорт, наш городской транспорт, он живет еще как бы в прошедшем веке. Люди десятками набиваются в тесные вагоны трамвая и троллейбуса. Они — рабы этой колымаги, привязанной к линии рельсов и проводов. Они вынуждены подчиняться ее ограниченному маршруту, её остановкам. Чтобы разогнать каждый раз тяжелую повозку после остановки, нужны огромные моторы. Эти моторы по-жир.ают уйму энергии, даже если везут, одного единственного пассажира. Нет, такой транспорт долее нетерпим. Каждый должен быть господином своих маленьких послушных моторов. Это даст не только свободу и быстроту передвижения. Энергия будет расходоваться разумнее, чтобы везти самого человека, а не для того, чтобы сообщать скорость мертвым массам металла.

— Электрический тр анспорт, — продолжал я в упоении, — не должен более цепляться за провода, как не умеющий ходить ребенок за руку матери. Мы уберем безобразную паутину, опутывающую небо в городах. Мы заполним высокочастотной энергией улицы, мы проложим высокочастотные дороги из города в город и дальше из страны в страну.

Женя внимательно следил за моим карандашом и недоверчиво сопел носом. Потом он вдруг, посерьезнел и задумался.

— Пожалуй, тут что-то похожее на дело есть. Твой чудесный транспорт будущего — это, <в сущности, обычный трансформатор, только первичная его обмотка размотана в линию и спрятана под дорогами. А вторичные обмотки этого трансформатора — приемные витки вокруг твоих подошв или на повозках. Оки, значит, питают моторы. Похоже на дело, —- повторил он.

Багровый- шар солнца только -выкатывался из-за горизонта, когда мы прибыли на аэродром.. Бетонная дорожка, по которой- мы шли к самолету, казалась рекой расплавленной лавы. Леночка катилась перед нами маленьким меховым шариком.

Женя подхватил меня за талию и наклонил ко мне смеющееся лицо.

— Что ж, откроем с тобой, после войны контору Вечегранс?

— Какой Вечетранс?

-г- Да ты ведь говорил высокочастотный транспорт? Вечетранспорт значит— Вечетранс. Я продумал твои схемки. Техника, пожалуй, уже созрела, чтобы можно было передавать энер гию от электроцентралей к тяговым мс торам без всякого контакта.

Потом он, помолчав, добавил:

— А может быть, построим с тобс сразу же, как прилетим на завод, м ленький вечекар? А? Из цеха в ц продукцию возить?

В лицо нам дул морозный ветер. В тер с востока, ветер с Урала. Мы ш навстречу красным лучам. Впере была жизнь, движение, работа. Впереди была и моя ленинградская! мечта, во» площающаяся в жизнь.

Декабрь , 1941 года — ноябрь 1944 года*